Праздник девы марии гваделупской

12 декабря паломники со всей Мексики собираются у ворот религиозного центра страны — Базилики Девы Гваделупской, расположенном в северной части столицы Мехико. Люди молятся Деве Гваделупской (которую мексиканцы почтительно зовут «Наша сеньора Гваделупе» — «Nuestra Senora de Guadalupe»). После мессы начинаются народные гуляния. Как же без них? Мексиканцы — одни из самых заядлых фиестолюбцев в мире…

Национальным праздником этот день стал считаться с 1859 года. Праздник символизирует укрепление католической веры на землях Мексики. Веру завезли испанцы, которые сначала пытались силой насадить чуждое индейцам представление о едином боге. Борьба религий продолжалась вплоть до тех пор, пока одному из индейцев — Хуану Диего — не явилась Дева Гваделупе. С этого дня религиозная история Мексики изменилась.

12 декабря 1531 года молодой индеец Хуан Диего держал путь к холму Тепейак, когда внезапно небо над ним озарил яркий свет, и перед ним предстала Дева Мария. Позднее он описал ее как «молодую девушку с черными волосами и темной кожей, которая была больше похожа на девушку из племени индейцев, нежели на белую». Она наказала ему пойти к священнику и попросить того построить церковь на холме Тепейак… Но священник не поверил словам индейца и не исполнил его просьбы.

Спустя несколько дней Дева Мария вновь явилась Хуану Диего и сказала, чтобы он собрал букет цветов с вершины холма. А так как на дворе была зима, и никаких цветов не было, молодой человек удивился, но все же поднялся на холм. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там целое поле прекрасных цветов! Хуан Диего набрал охапку цветов и вновь отправился к священнику. Когда он развернул перед священнослужителем свою накидку, в которую завернул цветы, перед глазами обоих предстал образ Девы Марии, чудесным образом проявившийся на ткани накидки. Тогда, наконец, священник поверил словам молодого индейца и принялся за строительство Базилики в честь Девы Гваделупе…

Сегодня тысячи людей приезжают в Мехико только ради того, чтобы посетить то место, где когда-то окрестным жителям явилась Дева Гваделупская. Теперь 12 декабря — день фестивалей традиционной мексиканской музыки и танцев. Пилигримы шествуют через город с букетами цветов в руках (символические подарки для Девы Марии). Некоторые из них, особо набожные, путь по каменной дороге к Базилике проделывают на коленях, молясь о свершении чуда или вознося благодарственные молитвы Деве Марии Гваделупской.

По окончании церковной службы наступает время накрывать праздничные столы, расставлять лотки с сувенирами, устраивать уличные представления с музыкой и танцами. Все это происходит на главной площади Мехико. В некоторых частях города из цветов строятся алтари в честь Девы Гваделупской. В этот праздничный день есть место даже таким опасным забавам, как родео и бои быков.

Coordinates: 19°29′04″N 99°07′02″W / 19.48444°N 99.11722°W

Our Lady of Guadalupe
Location	Tepeyac Hill, Mexico City
Date	12 December 1531 (on the Julian calendar, which would be December 22 on the Gregorian calendar now in use).
Witness	Juan Diego Juan Bernardino
Type	Marian apparition
Approval	12 October 1895 (canonical coronation granted by Pope Leo XIII)
Shrine	Basilica of Our Lady of Guadalupe, Tepeyac Hill, Mexico City, Mexico
Patronage	Mexico (2018) The Americas (October 12, 1945) Cebu (2002 by Ricardo Vidal)
Attributes	A pregnant woman, eyes downcast, hands clasped in prayer, clothed in a pink tunic robe covered by a cerulean mantle with a black sash, emblazoned with eight-point stars; eclipsing a blazing sun while standing atop a darkened crescent moon, a cherubic angel carrying her train

Our Lady of Guadalupe (Spanish: Nuestra Señora de Guadalupe), also known as the Virgin of Guadalupe (Spanish: Virgen de Guadalupe), is a Catholic title of Mary, mother of Jesus associated with a series of five Marian apparitions, which are believed to have occurred in December 1531, and a venerated image on a cloak enshrined within the Basilica of Our Lady of Guadalupe in Mexico City. The basilica is the most-visited Catholic shrine in the world, and the world’s third most-visited sacred site.^[1][2]

Pope Leo XIII granted the image a decree of canonical coronation on 8 February 1887 and was pontifically crowned on 12 October 1895.

Description of Marian apparitions[edit]

According to Nican Mopohua, a 17th-century account written in the native Nahuatl language, the Virgin Mary appeared four times to Juan Diego, a Chichimec peasant and once to his uncle, Juan Bernardino. The first apparition occurred on the morning of Saturday, 9 December 1531 (Julian calendar, which is December 19 on the (proleptic) Gregorian calendar in present use). Juan Diego experienced a vision of a young woman at a place called the Hill of Tepeyac, which later became part of Villa de Guadalupe, in a suburb of Mexico City.^[3] According to the accounts, the woman, speaking to Juan Diego in his native Nahuatl language (the language of the Aztec Empire), identified herself as the Virgin Mary, «mother of the very true deity».^[4] She was said to have asked for a church to be erected at that site in her honor.^[3] Based on her words, Juan Diego then sought the Archbishop of Mexico City, Fray Juan de Zumárraga, to tell him what had happened. Not unexpectedly, the Archbishop did not believe Diego. Later the same day, Juan Diego again saw the young woman (the second apparition), and she asked him to continue insisting.^[3]

The next day, Sunday, December 10, 1531 (Julian calendar), Juan Diego spoke to the Archbishop a second time. The latter instructed him to return to Tepeyac Hill and to ask the woman for a truly acceptable, miraculous sign to prove her identity. Later that day, the third apparition appeared when Juan Diego returned to Tepeyac; encountering the same woman, he reported to her the Archbishop’s request for a sign, which she consented to provide on the next day (December 11).^[5]

By Monday, December 11 (Julian calendar), however, Juan Diego’s uncle, Juan Bernardino, became ill, which obligated Juan Diego to attend to him. In the very early hours of Tuesday, December 12 (Julian calendar), Juan Bernardino’s condition having deteriorated overnight, Juan Diego journeyed to Tlatelolco to get a Catholic priest to hear Juan Bernardino’s confession and help minister to him on his deathbed.^[3]

To avoid being delayed by the Virgin and ashamed at having failed to meet her on Monday as agreed, Juan Diego chose another route around Tepeyac Hill, yet the Virgin intercepted him and asked where he was going (fourth apparition); Juan Diego explained what had happened and the Virgin gently chided him for not having made recourse to her. In the words which have become the most famous phrase of the Guadalupe apparitions and are inscribed above the main entrance to the Basilica of Guadalupe, she asked «¿No estoy yo aquí que soy tu madre?» («Am I not here, I who am your mother?»). She assured him that Juan Bernardino had now recovered and told him to gather flowers from the summit of Tepeyac Hill, which was normally barren, especially in the cold of December. Juan Diego obeyed her instruction and he found Castilian roses, not native to Mexico, blooming there.^[3]

According to the story, the Virgin arranged the flowers in Juan Diego’s tilma, or cloak, and when Juan Diego opened his cloak later that day before Archbishop Zumárraga, the flowers fell to the floor, revealing on the fabric the image of the Virgin of Guadalupe.^[3]

The next day, December 13 (Julian calendar), Juan Diego found his uncle fully recovered as the Virgin had assured him, and Juan Bernardino recounted that he also had seen her after praying at his bedside (fifth apparition); that she had instructed him to inform the Archbishop of this apparition and of his miraculous cure; and that she had told him she desired to be known under the title of ‘Guadalupe’.^[3]

The Archbishop kept Juan Diego’s mantle, first in his private chapel and then in the church on public display, where it attracted great attention. On December 26, 1531, a procession formed to transfer the miraculous image back to Tepeyac Hill where it was installed in a small, hastily erected chapel.^[6] During this procession, the first miracle was allegedly performed when a native was mortally wounded in the neck by an arrow shot by accident during some stylized martial displays performed in honor of the Virgin. In great distress, the natives carried him before the Virgin’s image and pleaded for his life. Upon the arrow being withdrawn, the victim fully and immediately recovered.^[7]

Pontifical approbations[edit]

• Pope Benedict XIV — in the papal bull Non est Equidem of 25 May 1754, declared Our Lady of Guadalupe patroness of what was then named «New Spain», corresponding to Spanish Central and Northern America, and included liturgical texts for the Catholic Mass and the Roman Breviary in her honor.
• Pope Leo XIII — granted a decree of coronation towards the original Mexican relic on 8 February 1887. The coronation rites were carried out on 12 October 1895. Through the Sacred Congregation of Rites, he issued an addendum epistle of endorsement on 6 March 1894.
• Pope Pius X — declared her patroness of the Republic of Mexico on 16 June 1910 via decree Gratia Quae, signed and notarized by Cardinal Rafael Merry del Val.^[8]
• Pope Pius XI — granted a decree of canonical coronation for a namesake image enshrined in Santa Fe, Argentina on 10 August 1924, executed by Archbishop Filippo Cortesi on 22 April 1928. Pius XI declared Our Lady of Guadalupe as the «Heavenly Patroness of the Philippines» on 16 July 1935, signed by Vatican Secretary of State Cardinal Eugenio Pacelli.^[9][10] He later issued a decree confirming the patronage of Guadalupe for the Diocese of Coro, Venezuela at the “Second Marian National Congress” on 12 December 1928.
• Pope Pius XII — rescinded the former decrees of July 1935 in replacement of Impositi Nobis on 12 September 1942^[11] and further redeclared it again via Quidquid ad Dilatandum on 16 July 1958^[12] in preference of the Patronal title «Immaculate Conception» for the Philippine islands. He also mentioned the venerated image via public radio address honoring its fiftieth anniversary of coronation on 12 October 1945.^[13] He later issued a Pontifical decree of coronation on 4 March 1949 towards a namesake image manufactured by the Vatican Mosaic studio, which was crowned by the Archbishop of Paris, Cardinal Emmanuel Célestin Suhard on 26 April 1949.
• Pope Paul VI — granted the image a Golden Rose on 20 March 1966. In accordance with tradition, he blessed the rose, the work of the Roman sculptor Giuseppe Pirrone, on Laetare Sunday, 20 March 1966 and consigned it to Cardinal Carlo Confalonieri as his legate, who presented it at the Basilica on 31 May 1966.^[14]
• Pope John Paul II — visited her shrine on 26 January 1979, and again when he beatified Juan Diego there on 6 May 1990. Later, he issued a decree of Canonical coronation for the same namesake image for the cloister of the Claretian Order of sisters on 10 December 1980 in Suginami, Tokyo, Japan.^{[citation needed]} On 12 May 1992, he dedicated a namesake chapel within the grottoes under Saint Peter’s Basilica at the Vatican. John Paul II granted another decree of coronation for a statue image bearing the same name in Coro, Venezuela on 8 October 1992 and another for Manzanillo, Mexico on 15 September 1994, both signed and executed by Cardinal Angelo Sodano at the Vatican. He then included in the General Roman Calendar as an optional memorial the liturgical celebration of this Marian title in 2002.
• Pope Benedict XVI — granted a decree of canonical coronation for the same namesake image for Cebu, Philippines on 16 July 2006, marking his second decree of coronation. He later issued a decree raising the shrine of Guadalupe in Coro, Venezuela to the status of Minor Basilica on 6 December 2008.
• Pope Francis — granted the image a second Golden Rose via Cardinal Marc Ouellet for presentation at the Basilica on 18 November 2013.^[15] He later granted a new gold-plated silver crown with an accompanying prayer to the image during his apostolic visit to the Basilica on 13 February 2016. This second crown is stored within the chancery and is not publicly worn by the image enshrined at the altar. The same Pontiff granted another decree of Canonical coronation for the same namesake image in Villa Garcia, Zacatecas,^[16] Mexico dated on 14 June 2015.

Early history[edit]

Origin in Guadalupe, Spain[edit]

The shrine to Our Lady of Guadalupe in Guadalupe, Cáceres, in Extremadura, Spain was^[when?] the most important Marian shrine in the medieval kingdom of Castile.^[17] It is one of the many dark or black skinned Madonnas in Spain and is revered in the Monastery of Santa María de Guadalupe, in the town of Guadalupe, from which numerous Spanish conquistadors stem. The name is derived from وَادِي ٱل‎ (wādī l-, “valley of the”) + Latin lupum (“wolf”).
The shrine houses a statue reputed to have been carved by Luke the Evangelist and given to Leander of Seville, archbishop of Seville, by Pope Gregory I. According to local legend, when Seville was taken by the Moors in 712, a group of priests fled northward and buried the statue in the hills near the Guadalupe River. At the beginning of the 14th century, the Virgin appeared one day to a humble cowboy named Gil Cordero who was searching for a missing animal in the mountains.^[18] Cordero claimed that the Virgin Mary had appeared to him and ordered him to ask priests to dig at the site of the apparition. Excavating priests rediscovered the hidden statue and built a small shrine around it which became the great Guadalupe monastery.^{[citation needed]}

Origin in Mexico[edit]

Following the Conquest in 1519–1521, the Marian cult was brought to the Americas and Franciscan friars often leveraged syncretism with existing religious beliefs as an instrument for evangelization. What is purported by some to be the earliest mention of the miraculous apparition of the Virgin is a page of parchment, the Codex Escalada from 1548, which was discovered in 1995 and, according to investigative analysis, dates from the sixteenth century.^[19] This document bears two pictorial representations of Juan Diego and the apparition, several inscriptions in Nahuatl referring to Juan Diego by his Aztec name, and the date of his death: 1548, as well as the year that the then named Virgin Mary appeared: 1531. It also contains the glyph of Antonio Valeriano; and finally, the signature of Fray Bernardino de Sahagun which was authenticated by experts from the Banco de Mexico and Charles E. Dibble.^[20] Scholarly doubts have been cast on the authenticity of the document.^[21]

A more complete early description of the apparition occurs in a 16-page manuscript called the Nican mopohua, which has been reliably dated in 1556 and was acquired by the New York Public Library in 1880. This document, written in Nahuatl, but in Latin script, tells the story of the apparitions and the supernatural origin of the image. It was probably composed by a native Aztec man, Antonio Valeriano, who had been educated by Franciscans. The text of this document was later incorporated into a printed pamphlet which was widely circulated in 1649.^{[22][23][24][25]}

In spite of these documents, there are no known 16th century written accounts of the Guadalupe vision by the archbishop Juan de Zumárraga.^[26] In particular, the canonical account of the vision features archbishop Juan de Zumárraga as a major player in the story, but, although Zumárraga was a prolific writer, there is nothing in his extant writings that can confirm the indigenous story.^[27]

The written record suggests the Catholic clergy in 16th century Mexico were deeply divided as to the orthodoxy of the native beliefs springing up around the image of Our Lady of Guadalupe, with the Franciscan order (who then had custody of the chapel at Tepeyac) being strongly opposed to the outside groups, while the Dominicans supported it.^[28]

The main promoter of the story was the Dominican Alonso de Montúfar, who succeeded the Franciscan Juan de Zumárraga as archbishop of Mexico. In a 1556 sermon Montúfar commended popular devotion to «Our Lady of Guadalupe», referring to a painting on cloth (the tilma) in the chapel of the Virgin Mary at Tepeyac, where certain miracles had also occurred. Days later, Fray Francisco de Bustamante, local head of the Franciscan order, delivered a sermon denouncing the native belief and believers. He expressed concern that the Catholic Archbishop was promoting a superstitious regard for an indigenous image:^[29]

The devotion at the chapel… to which they have given the name Guadalupe was prejudicial to the Indians because they believed that the image itself worked miracles, contrary to what the missionary friars had been teaching them, and because many were disappointed when it did not.

Archbishop Montúfar opened an inquiry into the matter at which the Franciscans repeated their position that the image encouraged idolatry and superstition, and four witnesses testified to Bustamante’s statement that the image was painted by an Indian, with one witness naming him «the Indian painter Marcos».^[30] This could refer to the Aztec painter Marcos Cipac de Aquino, who was active at that time.^[31][32]

Prof. Jody Brant Smith, referring to Philip Serna Callahan’s examination of the tilma using infrared photography in 1979, wrote: «if Marcos did, he apparently did so without making a preliminary sketches – in itself then seen as a near-miraculous procedure… Cipac may well have had a hand in painting the Image, but only in painting the additions, such as the angel and moon at the Virgin’s feet»,^[33]

Ultimately Archbishop Montúfar, himself a Dominican, decided to end Franciscan custody of the shrine.^[34] From then on the shrine was kept and served by diocesan priests under the authority of the archbishop.^[35] Moreover, Archbishop Montúfar authorized the construction of a much larger church at Tepeyac, in which the tilma was later mounted and displayed.^{[citation needed]}

In the late 1570s, the Franciscan historian Bernardino de Sahagún denounced the cult at Tepeyac and the use of the name «Tonantzin» or to call her Our Lady in a personal digression in his General History of the Things of New Spain, also known as the «Florentine Codex»:

At this place [Tepeyac], [the Indians] had a temple dedicated to the mother of the gods, whom they called Tonantzin, which means Our Mother. There they performed many sacrifices in honor of this goddess … And now that a church of Our Lady of Guadalupe is built there, they also called her Tonantzin, being motivated by those preachers who called Our Lady, the Mother of God, Tonantzin. While it is not known for certain where the beginning of Tonantzin may have originated, but this we know for certain, that, from its first usage, the word refers to the ancient Tonantzin. And it was viewed as something that should be remedied, for their having [native] name of the Mother of God, Holy Mary, instead of Tonantzin, but Dios inantzin. It appears to be a Satanic invention to cloak idolatry under the confusion of this name, Tonantzin. And they now come to visit from very far away, as far away as before, which is also suspicious, because everywhere there are many churches of Our Lady and they do not go to them. They come from distant lands to this Tonantzin as in olden times.^[36]

Sahagún’s criticism of the indigenous group seems to have stemmed primarily from his concern about a syncretistic application of the native name Tonantzin to the Catholic Virgin Mary. However, Sahagún often used the same name in his sermons as late as the 1560s.^[37]

First printed accounts in Mexico[edit]

One of the first printed accounts of the history of the apparitions and image occurs in Imagen de la Virgen Maria, Madre de Dios de Guadalupe, published in 1648 by Miguel Sánchez, a diocesan priest of Mexico City.^[38]

Another account is the Codex Escalada, dating from the sixteenth century, a sheet of parchment recording apparitions of the Virgin Mary and the figure of Juan Diego, which reproduces the glyph of Antonio Valeriano alongside the signature of Fray Bernardino de Sahagún. It contains the following glosses: «1548 Also in that year of 1531 appeared to Cuahtlatoatzin our beloved mother the Lady of Guadalupe in Mexico. Cuahtlatoatzin died worthily»^[39]

The next printed account was a 36-page tract in the Nahuatl language, Huei tlamahuiçoltica («The Great Event»), which was published in 1649. This tract contains a section called the Nican mopohua («Here it is recounted»), which has been already touched on above. The composition and authorship of the Huei tlamahuiçoltica is assigned by a majority of those scholars to Luis Laso de la Vega, vicar of the sanctuary of Tepeyac from 1647 to 1657.^[40]
Nevertheless, the most important section of the tract, the Nican Mopohua, appears to be much older. It has been attributed since the late 1600s to Antonio Valeriano (c. 1531–1605), a native Aztec man who had been educated by the Franciscans and who collaborated extensively with Bernardino de Sahagún.^[22]
A manuscript version of the Nican Mopohua, which is now held by the New York Public Library,^[41]
appears to be datable to the mid-1500s, and may have been the original work by Valeriano, as that was used by Laso in composing the Huei tlamahuiçoltica. Most authorities agree on the dating and on Valeriano’s authorship.^[23][24][25]

On the other hand, in 1666, the scholar Luis Becerra Tanco published in Mexico a book about the history of the apparitions under the name «Origen milagroso del santuario de Nuestra Señora de Guadalupe,» which was republished in Spain in 1675 as «Felicidad de Mexico en la admirable aparición de la virgen María de Guadalupe y origen de su milagrosa Imagen, que se venera extramuros de aquella ciudad.»^[42] In the same way, in 1688, Jesuit Father Francisco de Florencia published La Estrella del Norte de México, giving the history of the same apparitions.^[43]

Two separate accounts, one in Nahuatl from Juan Bautista del Barrio de San Juan from the 16th century,^[44] and the other in Spanish by Servando Teresa de Mier^[45] date the original apparition and native celebration on September 8 of the Julian calendar, but it is also said that the Spaniards celebrate it on December 12 instead.^{[citation needed]}

According to the document Informaciones Jurídicas de 1666, a Catholic feast day in name of Our Lady of Guadalupe was requested and approved, as well as the transfer of the date of the feast of the Virgin of Guadalupe from September 8 to December 12, the latest date on which the Virgin supposedly appeared to Juan Diego. The initiative to perform them was made by Francisco de Siles who proposed to ask the Church of Rome, a Mass itself with allusive text to the apparitions and stamping of the image, along with the divine office itself, and the precept of hearing a Catholic Mass on December 12, the last date of the apparitions of the Virgin to Juan Diego as the new date to commemorate the apparitions (which until then was on September 8, the birth of the Virgin).^[46]

In 1666, the Church in México began gathering information from people who reported having known Juan Diego, and in 1723 a formal investigation into his life was ordered, where more data was gathered to support his veneration. Because of the Informaciones Jurídicas de 1666 in the year 1754, the Sacred Congregation of Rites confirmed the true and valid value of the apparitions, and granted celebrating Mass and Office for the then Catholic version of the feast of Guadalupe on December 12.^[47][48]

These published accounts of the origin of the image already venerated in Tepeyac, then increased interest in the identity of Juan Diego, who was the original recipient of the prime vision. A new Catholic Basilica church was built to house the image. Completed in 1709, it is now known as the Old Basilica.^[49]

The crown ornament[edit]

The image^[which?] had originally featured a 12-point crown on the Virgin’s head, but this disappeared in 1887–88. The change was first noticed on February 23, 1888, when the image was removed to a nearby church.^[51] Eventually a painter confessed on his deathbed that he had been instructed by a clergyman to remove the crown. This may have been motivated by the fact that the gold paint was flaking off of the crown, leaving it looking dilapidated. But according to the historian David Brading, «the decision to remove rather than replace the crown was no doubt inspired by a desire to ‘modernize’ the image and reinforce its similarity to the nineteenth-century images of the Immaculate Conception which were exhibited at Lourdes and elsewhere… What is rarely mentioned is that the frame which surrounded the canvas was adjusted to leave almost no space above the Virgin’s head, thereby obscuring the effects of the erasure.»^[52]

A different crown was installed to the image. On February 8, 1887, a Papal bull from Pope Leo XIII granted permission a Canonical Coronation of the image, which occurred on October 12, 1895.^[53] Since then the Virgin of Guadalupe has been proclaimed «Queen of Mexico», «Patroness of the Americas», «Empress of Latin America», and «Protectress of Unborn Children» (the latter two titles given by Pope John Paul II in 1999).^[9][54]

The beatification of Juan Diego[edit]

Under Pope John Paul II the move to beatify Juan Diego intensified. John Paul II took a special interest in non-European Catholics and saints. During his leadership, the Congregation for the Causes of Saints declared Juan Diego «venerable» (in 1987), and the pope himself announced his beatification on May 6, 1990, during a Mass at the Basilica of Our Lady of Guadalupe in Mexico City, declaring him «protector and advocate of the indigenous peoples,» with December 9 established as his feast day.^[55]

At that time historians revived doubts as to the quality of the evidence regarding Juan Diego. The writings of bishop Zumárraga, into whose hands Juan purportedly delivered the miraculous image, did not refer to him or the event. The record of the 1556 ecclesiastical inquiry omitted him, and he was not mentioned in documentation before the mid-17th century. In 1996 the 83-year-old abbot of the Basilica of Guadalupe, Guillermo Schulenburg, was forced to resign following an interview published in the Catholic magazine Ixthus, in which he was quoted as saying that Juan Diego was «a symbol, not a reality», and that his canonization would be the «recognition of a cult. It is not recognition of the physical, real existence of a person.»^[56] In 1883 Joaquín García Icazbalceta, historian and biographer of Zumárraga, in a confidential report on the Lady of Guadalupe for Bishop Labastida, had been hesitant to support the story of the vision. He concluded that Juan Diego had not existed.^[57]

In 1995, Father Xavier Escalada, a Jesuit whose four volume Guadalupe encyclopedia had just been published, announced the existence of a sheet of parchment (known as Codex Escalada), which bore an illustrated account of the vision and some notations in Nahuatl concerning the life and death of Juan Diego. Previously unknown, the document was dated 1548. It bore the signatures of Antonio Valeriano and Bernardino de Sahagún, which are considered to verify its contents. The codex was the subject of an appendix to the Guadalupe encyclopedia, published in 1997.^[21] Some scholars remained unconvinced, one describing the discovery of the Codex as «rather like finding a picture of St. Paul’s vision of Christ on the road to Damascus, drawn by St. Luke and signed by St. Peter.»^[58]

Marian title[edit]

In the earliest account of the apparition, the Nican Mopohua, the Virgin de Guadalupe, later called as if the Virgin Mary tells Juan Bernardino, the uncle of Juan Diego, that the image left on the tilma is to be known by the name «the Perfect Virgin, Holy Mary of Guadalupe.»^[59]

The Virgin of Guadalupe is a core element of Mexican identity and with the rise of Mexican nationalism and indigenist ideologies, there have been numerous efforts to find a pre-Hispanic origin in the cult, to the extreme of attempting to find a Nahuatl etymology to the name.^{[citation needed]}

The first theory to promote a Nahuatl origin was that of Luis Becerra Tanco.^[60] In his 1675 work Felicidad de Mexico, Becerra Tanco said that Juan Bernardino and Juan Diego would not have been able to understand the name Guadalupe because the «d» and «g» sounds do not exist in Nahuatl.^{[citation needed]}

He proposed two Nahuatl alternative names that sound similar to «Guadalupe», Tecuatlanopeuh [tekʷat͡ɬaˈnopeʍ], which he translates as «she whose origins were in the rocky summit», and Tecuantlaxopeuh [tekʷant͡ɬaˈʃopeʍ], «she who banishes those who devoured us.»^[60]

Ondina and Justo González suggest that the name is a Spanish version of the Nahuatl term, Coātlaxopeuh [koaːt͡ɬaˈʃopeʍ], which they interpret as meaning «the one who crushes the serpent,» and that it may seem to be referring to the feathered serpent Quetzalcoatl. In addition, the Virgin Mary was portrayed in European art as crushing the serpent of the Garden of Eden.^[61]

According to another theory the juxtaposition of Guadalupe and a snake may indicate a nexus with the Aztec goddess of love and fertility, Tonantzin (in Nahuatl, «Our Revered Mother»), who was also known by the name Coatlícue («The Serpent Skirt»). This appears to be borne out by the fact that this goddess already had a temple dedicated to her on the very Tepeyac Hill where Juan Diego had his vision, the same temple which had recently been destroyed at the behest of the new Spanish Catholic authorities. In the 16th century the Franciscans were suspicious that the followers of Guadalupe showed, or was susceptible to, elements of syncretism, i.e. the importation of an object of reverence in one belief system into another (see above).^{[citation needed]}

The theory promoting the Spanish origin of the name says that:

• Juan Diego and Juan Bernardino would have been familiar with the Spanish «g» and «d» sounds since their baptismal names contain those sounds.
• There is no documentation of any other name for this Marian apparition during the almost 144 years between the apparition being recorded in 1531 and Becerra Tanco’s proposed theory in 1675.
• Documents written by contemporary Spaniards and Franciscan friars argue that for the name to be changed to a native name, such as Tepeaca or Tepeaquilla, would not make sense to them, if a Nahuatl name were already in use, and suggest the Spanish Guadalupe was the original.^[60]

Venerated image and Diego’s tilma[edit]

Iconographic description[edit]

The venerated image of Our Lady of Guadalupe features a full-length representation of a young woman with delicate features and straight, dark hair in a centre parting. She stands facing the viewer’s left, with her hands joined in prayer and head slightly inclined down, gazing with heavy-lidded eyes at a spot below and to her right (the left of the viewer).

The figure is dressed from neck to feet in a pink robe and cerulean mantle, one side folded within the arms, emblazoned with eight-pointed stars with two black tassels tied high around her waist, and wearing a neck brooch featuring a colonial-style cross. The robe is spangled with a small gold quatrefoil motif ornamented with vines and flowers, its sleeves reaching to her wrists where the cuffs of a white undergarment appear.

The figure stands on an upturned crescent moon, which was allegedly once silver in colour, and is now relatively dark. A feathered cherubic angel with outstretched arms carries the corners of her robe underneath her exposed feet. A sunburst of straight and wavy gold rays are projected behind her and around her and are enclosed within a mandorla. Beyond the mandorla to the right and left is an unpainted expanse, white in color with a faint blue tinge.

The present image shows the 1791 nitric acid spill on the top right side, unaffecting the subject matter’s aureola.^[A][62]

Physical description[edit]

The portrait was executed on a natural fibre fabric support constituted by two pieces (originally three) joined. The join is clearly visible as a seam passing from top to bottom, with the Virgin’s face and hands and the head of the angel on the left piece, passing through the left wrist of the Virgin. The fabric is mounted on a large metal sheet to which it has been glued for some time.^[63] The image, currently set in a massive frame protected behind bullet-proof glass, hangs inclined at a slight angle on the wall of the basilica behind the altar. At this point, there is a wide gap between the wall and the sanctuary facilitating closer viewing from moving walkways set on the floor beneath the main level of the basilica, carrying people a short distance in either direction. Viewed from the main body of the basilica, the image is located above and to the right of the altar and is retracted at night into a small vault (accessible by steps) set into the wall.^[64] An intricate metal crown designed by the painter Salomé Pina according to plans devised by Rómulo Escudero and Pérez Gallardo, and executed by the Parisian goldsmith, Edgar Morgan, is fixed above the image by a rod, and a massive Mexican flag is draped around and below the frame.^[65]

The nature of the fabric is discussed below. Its measurements were taken by José Ignacio Bartolache on December 29, 1786, in the presence of José Bernardo de Nava, a public notary: height 170 cm (67 in), width 105 cm (41 in).^[66] The original height (before it was first shielded behind glass in the late 18th century, at which time the unpainted portion beyond the Virgin’s head must have been cut down) was 229 cm (90 in).^[67]

Technical analyses[edit]

Neither the fabric («the support») nor the image (together, «the tilma») has been analyzed using the full range of resources now available to museum conservators. Four technical studies have been conducted so far. Of these, the findings of at least three have been published. Each study required the permission of the custodians of the tilma in the Basilica. However, Callahan’s study was taken at the initiative of a third party: the custodians did not know in advance what his research would reveal.

• Miguel Cabrera, 1756 – in 1756 a prominent artist, Miguel Cabrera, published a report entitled Maravilla Americana, containing the results of the ocular and manual inspections by him and six other painters in 1751 and 1752.^[68][69]
• José Gómez, 1947 and 1973 – José Antonio Flores Gómez, an art restorer, discussed in a 2002 interview with the Mexican journal Proceso, certain technical issues relative to the tilma. He had worked on it in 1947 and 1973.^[70]
• Philip Callahan, 1979 – in 1979 Philip Callahan, a biophysicist, USDA entomologist, and NASA consultant specializing in infrared imaging, was allowed direct access to visually inspect, and photograph, the image. He took numerous infrared photographs of the front of the tilma. Taking notes that were later published, his assistant said that the original art work was neither cracked nor flaked, while later additions (gold leaf, silver plating the Moon) showed serious signs of wear, if not complete deterioration. Callahan could not explain the excellent state of preservation of the un-retouched areas of the image on the tilma, particularly the upper two-thirds of the image. His findings, with photographs, were published in 1981.^[71][72]
• José Rosales, 1982 – in 2002 Proceso published an interview with José Sol Rosales, formerly director of the Center for the Conservation and Listing of Heritage Artifacts (Patrimonio Artístico Mueble) of the National Institute of Fine Arts (INBA) in México City. The article included extracts from a report which Rosales had written in 1982 of his findings from his inspection of the tilma that year using raking and UV light. It was done at low magnification with a stereo microscope of the type used for surgery.^[73][74][75]

Summary conclusions were («contra» indicates a contrary finding):

• Canvas support: The material of the support is soft to the touch (described as «almost silken» by Cabrera and «something like cotton» by Gómez) but to the eye suggests a coarse weave of palm threads called «pita» or the rough fiber called «cotense» (Cabrera), or a hemp and linen mixture (Rosales). It was traditionally held to be made from ixtle, an agave fiber.
• Ground, or primer: Rosales asserted (Cabrera and Callahan contra) by ocular examination that the tilma was primed, though with primer «applied irregularly.» Rosales does not clarify whether his observed «irregular» application entails that majorly the entire tilma was primed, or just certain areas—such as those areas of the tilma extrinsic to the image—where Callahan agrees had later additions. Cabrera, alternatively, observed that the image had soaked through to the reverse of the tilma.^[76]
• Under-drawing: Callahan asserted there was no under-drawing.
• Brush-work: Rosales suggested (Callahan contra) there was some visible brushwork on the original image, but in a minute area of the image («her eyes, including the irises, have outlines, apparently applied by a brush»).
• Condition of the surface layer: Callahan reports that the un-retouched portions of the image, particularly the blue mantle and the face, are in a very good state of preservation, with no flaking or peeling. The three most recent inspections (Gómez, Callahan and Rosales) agree (i) that additions have been made to the image (gold leaf added to the Sun’s rays—which has flaked off; silver paint or other material to depict the Moon—which has discolored; and the re-construction or addition of the angel supporting the Marian image), and (ii) that portions of the original image have been abraded and re-touched in places. Some flaking is visible, though only in retouched areas (mostly along the line of the vertical seam, or at passages considered to be later additions).
• Varnish: The tilma has never been varnished.
• Binding medium: Rosales provisionally identified the pigments and binding medium (distemper) as consistent with 16th-century methods of painting sargas (Cabrera, Callahan contra for different reasons), but the color values and luminosity are in good condition. The technique of painting on fabric with water-soluble pigments (with or without primer or ground) is well-attested. The binding medium is generally animal glue or gum arabic (see distemper). Such an artifact is variously discussed in the literature as a tüchlein or sarga.^[77][78] Tüchlein paintings are very fragile, and are not well preserved,^[79] so the tilma‘s color values and state of preservation are very good.

Trans-religious significance[edit]

Religious imagery of Our Lady of Guadalupe appears in Roman Catholic parishes, especially those with Latin American heritage.^[80] In addition, due to the growth of Hispanic communities in the United States, religious imagery of Our Lady of Guadalupe has started appearing in some Anglican, Lutheran, and Methodist churches.^[80] Additionally, Our Lady of Guadalupe is venerated by some Mayan Orthodox Christians in Guatemala.^[81]

The iconography of the Virgin is fully Catholic:^[82] Miguel Sánchez, the author of the 1648 tract Imagen de la Virgen María, described her as the Woman of the Apocalypse from the New Testament’s Revelation 12:1, «clothed with the sun, and the moon under her feet, and upon her head a crown of twelve stars.» She is described as a representation of the Immaculate Conception.^[58]

Virgil Elizondo says the image also had layers of meaning for the indigenous people of Mexico who associated her image with their polytheistic deities, which further contributed to her popularity.^[83][84] Her blue-green mantle was the color reserved for the divine couple Ometecuhtli and Omecihuatl;^[85] her belt is interpreted as a sign of pregnancy; and a cross-shaped image, symbolizing the cosmos and called nahui-ollin, is inscribed beneath the image’s sash.^[86] She was called «mother of maguey,»^[87] the source of the sacred beverage pulque.^[88] Pulque was also known as «the milk of the Virgin.»^[89] The rays of light surrounding her are seen to also represent maguey spines.^[87]

Cultural significance[edit]

Juan Diego’s tilma has become Mexico’s most popular religious and cultural symbol, and has received widespread ecclesiastical and popular veneration. In the 19th century it became the rallying cry of the Spaniards born in America, in what they denominated ‘New Spain’. They said they considered the apparitions as legitimizing their own indigenous Mexican origin. They infused it with an almost messianic sense of mission and identity, thereby also justifying their armed rebellion against Spain.^[90][91]

Symbol of Mexico[edit]

Nuestra Señora de Guadalupe became a recognized symbol of Catholic Mexicans. Miguel Sánchez, the author in 1648 of the first published account of the vision, identified Guadalupe as Revelation’s Woman of the Apocalypse, and said:

… this New World has been won and conquered by the hand of the Virgin Mary … [who had] prepared, disposed, and contrived her exquisite likeness in this, her Mexican land, which was conquered for such a glorious purpose, won that there should appear so Mexican an image.^[58]

Throughout the Mexican national history of the 19th and 20th centuries, the Guadalupan name and image have been unifying national symbols; the first President of Mexico (1824–1829) changed his name from José Miguel Ramón Adaucto Fernández y Félix to Guadalupe Victoria in honor of the Virgin of Guadalupe.^[92] Father Miguel Hidalgo, in the Mexican War of Independence (1810), and Emiliano Zapata, in the Mexican Revolution (1910), led their respective armed forces with Guadalupan flags emblazoned with an image of Our Lady of Guadalupe.^[93] In 1999, the Church officially proclaimed her the Patroness of the Americas, the Empress of Latin America, and the Protectress of Unborn Children.

In 1810, Miguel Hidalgo y Costilla initiated the bid for Mexican independence with his Grito de Dolores, with the cry «Death to the Spaniards and long live the Virgin of Guadalupe!» When Hidalgo’s mestizo-indigenous army attacked Guanajuato and Valladolid, they placed «the image of the Virgin of Guadalupe, which was the insignia of their enterprise, on sticks or on reeds painted different colors» and «they all wore a print of the Virgin on their hats.»^[92] After Hidalgo’s death, leadership of the revolution fell to a mestizo priest named José María Morelos, who led insurgent troops in the Mexican south. Morelos adopted the Virgin as the seal of his Congress of Chilpancingo, inscribing her feast day into the Chilpancingo constitution and declaring that Guadalupe was the power behind his victories:

New Spain puts less faith in its own efforts than in the power of God and the intercession of its Blessed Mother, who appeared within the precincts of Tepeyac as the miraculous image of Guadalupe that had come to comfort us, defend us, visibly be our protection.^[92]

Simón Bolívar noticed the Guadalupan theme in these uprisings, and shortly before Morelos’s execution in 1815 wrote: «the leaders of the independence struggle have put fanaticism to use by proclaiming the famous Virgin of Guadalupe as the queen of the patriots, praying to her in times of hardship and displaying her on their flags… the veneration for this image in Mexico far exceeds the greatest reverence that the shrewdest prophet might inspire.»^[58]

In 1912, Emiliano Zapata’s peasant army rose out of the south against the government of Francisco Madero. Though Zapata’s rebel forces were primarily interested in land reform—»tierra y libertad» (‘land and liberty’) was the slogan of the uprising—when his peasant troops penetrated Mexico City, they carried Guadalupan banners.^[94] More recently, the contemporary Zapatista National Liberation Army (EZLN) named their «mobile city» in honor of the Virgin: it is called Guadalupe Tepeyac. EZLN spokesperson Subcomandante Marcos wrote a humorous letter in 1995 describing the EZLN bickering over what to do with a Guadalupe statue they had received as a gift.^[95]

Mexican culture[edit]

Harringon argues that: The Aztecs… had an elaborate, coherent symbolic system for making sense of their lives. When this was destroyed by the Spaniards, something new was needed to fill the void and make sense of New Spain … the image of Guadalupe served that purpose.^[96]

Hernán Cortés, the Conquistador who overthrew the Aztec Empire in 1521, was a native of Extremadura, home to Our Lady of Guadalupe. By the 16th century, the Extremadura Guadalupe, a statue of the Virgin said to be carved by Luke the Evangelist, was already a national icon. It was found at the beginning of the 14th century, when the Virgin appeared to a humble shepherd and ordered him to dig at the site of the apparition. The recovered Virgin then miraculously helped to expel the Moors from Spain, and her small shrine evolved into the great Guadalupe monastery.

According to the traditional account, the name of Guadalupe, as the name was heard or understood by Spaniards, was chosen by the Virgin herself when she appeared on the hill outside Mexico City in 1531, ten years after the Conquest.^[97]

Guadalupe continues to be a mixture of the cultures which blended to form Mexico, both racially and religiously,^[98] «the first mestiza»,^[99] or «the first Mexican»,^[100] «bringing together people of distinct cultural heritages, while at the same time affirming their distinctness.»^[101] As Jacques Lafaye wrote in Quetzalcoatl and Guadalupe, «as the Christians built their first churches with the rubble and the columns of the ancient pagan temples, so they often borrowed pagan customs for their own cult purposes.»^[102] The author Judy King asserts that Guadalupe is a «common denominator» uniting Mexicans. Writing that Mexico is composed of a vast patchwork of differences—linguistic, ethnic, and class-based—King says «The Virgin of Guadalupe is the rubber band that binds this disparate nation into a whole.»^[100]
The Mexican novelist, Carlos Fuentes, once said that «you cannot truly be considered a Mexican unless you believe in the Virgin of Guadalupe.»^[103] Nobel Literature laureate Octavio Paz wrote in 1974 that «The Mexican people, after more than two centuries of experiments and defeats, have faith only in the Virgin of Guadalupe and the National Lottery.»^[104]

In literature and film[edit]

One notable reference in literature to the image and its alleged predecessor, the Aztec Earth goddess Tonantzin, is in Sandra Cisneros’ short story «Little Miracles, Kept Promises», from her collection Woman Hollering Creek and Other Stories (1991). Cisneros’ story is constructed out of brief notes that people give Our Lady of Guadalupe in thanks for favors received, which in Cisneros’ hands becomes a portrait of an extended Chicano community living throughout Texas. «Little Miracles» ends with an extended narrative (pp. 124–129) of a feminist artist, Rosario «Chayo» de León, who at first didn’t allow images of La Virgen de Guadalupe in her home because she associated her with subservience and suffering, particularly by Mexican women. But when she learns that Guadalupe’s shrine is built on the same hill in Mexico City that had a shrine to Tonantzin, the Aztec Earth goddess and serpent destroyer, Chayo comes to understand that there’s a deep, syncretic connection between the Aztec goddess and the Mexican saint; together they inspire Chayo’s new artistic creativity, inner strength, and independence. In Chayo’s words, «I finally understood who you are. No longer Mary the mild, but our mother Tonantzin. Your church at Tepeyac built on the site of her temple» (128).^[105]

The image and its alleged apparition was investigated several times, including in the 2013 documentary The Blood & The Rose, directed by Tim Watkins.^[106] Documentarians have been portraying the message of Our Lady of Guadalupe since the 1990s, in an attempt to bring the message of the apparition to the North American audience.

Pious beliefs and devotions[edit]

Protection from damage[edit]

Catholic sources attest that the original image has many miraculous and supernatural properties, including that the tilma has maintained its structural integrity for approximately 500 years despite exposure to soot, candle wax, incense, constant manual veneration by devotees, the historical fact that the image was displayed without any protective glass for its first 115 years, while replicas normally endure for only circa 15 years before degrading,^[107] and that it repaired itself with no external assistance after a 1791 accident in which nitric acid was spilled on its top right, causing considerable damage but leaving the aureola of the Virgin intact.

Furthermore, on November 14, 1921, a bomb hidden within a basket of flowers and left under the tilma by an anti-Catholic secularist exploded and damaged the altar of the Basilica that houses the original image, but the tilma was unharmed. A brass standing crucifix, bent by the explosion, is now preserved at the shrine’s museum and is believed to be miraculous by devotees.^[108][109]

Other supernatural qualities[edit]

In 1929 and 1951 photographers said they found a figure reflected in the Virgin’s eyes; upon inspection they said that the reflection was tripled in what is called the Purkinje effect, commonly found in human eyes.^[110] An ophthalmologist, Dr. Jose Aste Tonsmann, later enlarged an image of the Virgin’s eyes by 2500x and said he found not only the aforementioned single figure, but images of all the witnesses present when the tilma was first revealed before Zumárraga in 1531, plus a small family group of mother, father, and a group of children, in the center of the Virgin’s eyes, fourteen people in all (including a young Black girl, representing Zumárraga’s slave whom he freed in his will).^[111][112]

In 1936 biochemist Richard Kuhn reportedly analyzed a sample of the fabric and announced that the pigments used were from no known source, whether animal, mineral, or vegetable.^[111] According to The Wonder of Guadalupe by Francis Johnston, this was requested by Professor Hahn and Professor Marcelino Junco, retired professor of organic chemistry at the National University of Mexico. This has been taken as further evidence of the tilma’s miraculous nature. In late 2019, investigators from The Higher Institute of Guadalupano Studies concluded that there was no evidence Kuhn ever investigated the Lady of Guadalupe or made the statement attributed to him.^[113]

Dr. Philip Serna Callahan, who photographed the icon under infrared light, declared from his photographs that portions of the face, hands, robe, and mantle had been painted in one step, with no sketches or corrections and no visible brush strokes.^[114]

Veneration[edit]

The shrine of the Virgin of Guadalupe is the most visited Catholic pilgrimage destination in the world. Over the Friday and Saturday of December 11 to 12, 2009, a record number of 6.1 million pilgrims visited the Basilica of Guadalupe in Mexico City to commemorate the anniversary of the apparition.^[115]

The Virgin of Guadalupe is considered the Patroness of Mexico and the Continental Americas; she is also venerated by Native Americans, on the account of the devotion calling for the conversion of the Americas.^[116] Replicas of the tilma can be found in thousands of churches throughout the world, and numerous parishes bear her name.

Due to Mary’s appearance as a pregnant mother and her claims as mother of all in the apparition, the Blessed Virgin Mary, under this title is popularly invoked as Patroness of the Unborn and a common image for the Pro-Life movement.^{[117][118][119]}

See also[edit]

• Acheiropoieta
• Cathedral of Our Lady of Guadalupe
• Lord of Miracles of Buga
• Mariology
• Miracle of the roses
• Codex Cumanicus
• Huei tlamahuiçoltica

References[edit]

Works cited[edit]

• Poole, Stafford (1995). Our Lady of Guadalupe: The Origins and Sources of a Mexican National Symbol, 1531–1797. Tucson: University of Arizona Press.

Further reading[edit]

Primary sources[edit]

Secondary sources[edit]

External links[edit]

• Lady of Guadalupe film, Directed by Pedro Brenner, 2021
• NEWS.BBC.co.uk, BBC photo essay of December 12 festivities in San Miguel de Allende, Gto.
• «Shrine of Guadalupe» on the Catholic Encyclopedia
• The face of Our Lady of Guadalupe.

Coordinates: 19°29′04″N 99°07′02″W / 19.48444°N 99.11722°W

Our Lady of Guadalupe
Location	Tepeyac Hill, Mexico City
Date	12 December 1531 (on the Julian calendar, which would be December 22 on the Gregorian calendar now in use).
Witness	Juan Diego Juan Bernardino
Type	Marian apparition
Approval	12 October 1895 (canonical coronation granted by Pope Leo XIII)
Shrine	Basilica of Our Lady of Guadalupe, Tepeyac Hill, Mexico City, Mexico
Patronage	Mexico (2018) The Americas (October 12, 1945) Cebu (2002 by Ricardo Vidal)
Attributes	A pregnant woman, eyes downcast, hands clasped in prayer, clothed in a pink tunic robe covered by a cerulean mantle with a black sash, emblazoned with eight-point stars; eclipsing a blazing sun while standing atop a darkened crescent moon, a cherubic angel carrying her train

Our Lady of Guadalupe (Spanish: Nuestra Señora de Guadalupe), also known as the Virgin of Guadalupe (Spanish: Virgen de Guadalupe), is a Catholic title of Mary, mother of Jesus associated with a series of five Marian apparitions, which are believed to have occurred in December 1531, and a venerated image on a cloak enshrined within the Basilica of Our Lady of Guadalupe in Mexico City. The basilica is the most-visited Catholic shrine in the world, and the world’s third most-visited sacred site.^[1][2]

Pope Leo XIII granted the image a decree of canonical coronation on 8 February 1887 and was pontifically crowned on 12 October 1895.

Description of Marian apparitions[edit]

According to Nican Mopohua, a 17th-century account written in the native Nahuatl language, the Virgin Mary appeared four times to Juan Diego, a Chichimec peasant and once to his uncle, Juan Bernardino. The first apparition occurred on the morning of Saturday, 9 December 1531 (Julian calendar, which is December 19 on the (proleptic) Gregorian calendar in present use). Juan Diego experienced a vision of a young woman at a place called the Hill of Tepeyac, which later became part of Villa de Guadalupe, in a suburb of Mexico City.^[3] According to the accounts, the woman, speaking to Juan Diego in his native Nahuatl language (the language of the Aztec Empire), identified herself as the Virgin Mary, «mother of the very true deity».^[4] She was said to have asked for a church to be erected at that site in her honor.^[3] Based on her words, Juan Diego then sought the Archbishop of Mexico City, Fray Juan de Zumárraga, to tell him what had happened. Not unexpectedly, the Archbishop did not believe Diego. Later the same day, Juan Diego again saw the young woman (the second apparition), and she asked him to continue insisting.^[3]

The next day, Sunday, December 10, 1531 (Julian calendar), Juan Diego spoke to the Archbishop a second time. The latter instructed him to return to Tepeyac Hill and to ask the woman for a truly acceptable, miraculous sign to prove her identity. Later that day, the third apparition appeared when Juan Diego returned to Tepeyac; encountering the same woman, he reported to her the Archbishop’s request for a sign, which she consented to provide on the next day (December 11).^[5]

By Monday, December 11 (Julian calendar), however, Juan Diego’s uncle, Juan Bernardino, became ill, which obligated Juan Diego to attend to him. In the very early hours of Tuesday, December 12 (Julian calendar), Juan Bernardino’s condition having deteriorated overnight, Juan Diego journeyed to Tlatelolco to get a Catholic priest to hear Juan Bernardino’s confession and help minister to him on his deathbed.^[3]

To avoid being delayed by the Virgin and ashamed at having failed to meet her on Monday as agreed, Juan Diego chose another route around Tepeyac Hill, yet the Virgin intercepted him and asked where he was going (fourth apparition); Juan Diego explained what had happened and the Virgin gently chided him for not having made recourse to her. In the words which have become the most famous phrase of the Guadalupe apparitions and are inscribed above the main entrance to the Basilica of Guadalupe, she asked «¿No estoy yo aquí que soy tu madre?» («Am I not here, I who am your mother?»). She assured him that Juan Bernardino had now recovered and told him to gather flowers from the summit of Tepeyac Hill, which was normally barren, especially in the cold of December. Juan Diego obeyed her instruction and he found Castilian roses, not native to Mexico, blooming there.^[3]

According to the story, the Virgin arranged the flowers in Juan Diego’s tilma, or cloak, and when Juan Diego opened his cloak later that day before Archbishop Zumárraga, the flowers fell to the floor, revealing on the fabric the image of the Virgin of Guadalupe.^[3]

The next day, December 13 (Julian calendar), Juan Diego found his uncle fully recovered as the Virgin had assured him, and Juan Bernardino recounted that he also had seen her after praying at his bedside (fifth apparition); that she had instructed him to inform the Archbishop of this apparition and of his miraculous cure; and that she had told him she desired to be known under the title of ‘Guadalupe’.^[3]

The Archbishop kept Juan Diego’s mantle, first in his private chapel and then in the church on public display, where it attracted great attention. On December 26, 1531, a procession formed to transfer the miraculous image back to Tepeyac Hill where it was installed in a small, hastily erected chapel.^[6] During this procession, the first miracle was allegedly performed when a native was mortally wounded in the neck by an arrow shot by accident during some stylized martial displays performed in honor of the Virgin. In great distress, the natives carried him before the Virgin’s image and pleaded for his life. Upon the arrow being withdrawn, the victim fully and immediately recovered.^[7]

Pontifical approbations[edit]

• Pope Benedict XIV — in the papal bull Non est Equidem of 25 May 1754, declared Our Lady of Guadalupe patroness of what was then named «New Spain», corresponding to Spanish Central and Northern America, and included liturgical texts for the Catholic Mass and the Roman Breviary in her honor.
• Pope Leo XIII — granted a decree of coronation towards the original Mexican relic on 8 February 1887. The coronation rites were carried out on 12 October 1895. Through the Sacred Congregation of Rites, he issued an addendum epistle of endorsement on 6 March 1894.
• Pope Pius X — declared her patroness of the Republic of Mexico on 16 June 1910 via decree Gratia Quae, signed and notarized by Cardinal Rafael Merry del Val.^[8]
• Pope Pius XI — granted a decree of canonical coronation for a namesake image enshrined in Santa Fe, Argentina on 10 August 1924, executed by Archbishop Filippo Cortesi on 22 April 1928. Pius XI declared Our Lady of Guadalupe as the «Heavenly Patroness of the Philippines» on 16 July 1935, signed by Vatican Secretary of State Cardinal Eugenio Pacelli.^[9][10] He later issued a decree confirming the patronage of Guadalupe for the Diocese of Coro, Venezuela at the “Second Marian National Congress” on 12 December 1928.
• Pope Pius XII — rescinded the former decrees of July 1935 in replacement of Impositi Nobis on 12 September 1942^[11] and further redeclared it again via Quidquid ad Dilatandum on 16 July 1958^[12] in preference of the Patronal title «Immaculate Conception» for the Philippine islands. He also mentioned the venerated image via public radio address honoring its fiftieth anniversary of coronation on 12 October 1945.^[13] He later issued a Pontifical decree of coronation on 4 March 1949 towards a namesake image manufactured by the Vatican Mosaic studio, which was crowned by the Archbishop of Paris, Cardinal Emmanuel Célestin Suhard on 26 April 1949.
• Pope Paul VI — granted the image a Golden Rose on 20 March 1966. In accordance with tradition, he blessed the rose, the work of the Roman sculptor Giuseppe Pirrone, on Laetare Sunday, 20 March 1966 and consigned it to Cardinal Carlo Confalonieri as his legate, who presented it at the Basilica on 31 May 1966.^[14]
• Pope John Paul II — visited her shrine on 26 January 1979, and again when he beatified Juan Diego there on 6 May 1990. Later, he issued a decree of Canonical coronation for the same namesake image for the cloister of the Claretian Order of sisters on 10 December 1980 in Suginami, Tokyo, Japan.^{[citation needed]} On 12 May 1992, he dedicated a namesake chapel within the grottoes under Saint Peter’s Basilica at the Vatican. John Paul II granted another decree of coronation for a statue image bearing the same name in Coro, Venezuela on 8 October 1992 and another for Manzanillo, Mexico on 15 September 1994, both signed and executed by Cardinal Angelo Sodano at the Vatican. He then included in the General Roman Calendar as an optional memorial the liturgical celebration of this Marian title in 2002.
• Pope Benedict XVI — granted a decree of canonical coronation for the same namesake image for Cebu, Philippines on 16 July 2006, marking his second decree of coronation. He later issued a decree raising the shrine of Guadalupe in Coro, Venezuela to the status of Minor Basilica on 6 December 2008.
• Pope Francis — granted the image a second Golden Rose via Cardinal Marc Ouellet for presentation at the Basilica on 18 November 2013.^[15] He later granted a new gold-plated silver crown with an accompanying prayer to the image during his apostolic visit to the Basilica on 13 February 2016. This second crown is stored within the chancery and is not publicly worn by the image enshrined at the altar. The same Pontiff granted another decree of Canonical coronation for the same namesake image in Villa Garcia, Zacatecas,^[16] Mexico dated on 14 June 2015.

Early history[edit]

Origin in Guadalupe, Spain[edit]

The shrine to Our Lady of Guadalupe in Guadalupe, Cáceres, in Extremadura, Spain was^[when?] the most important Marian shrine in the medieval kingdom of Castile.^[17] It is one of the many dark or black skinned Madonnas in Spain and is revered in the Monastery of Santa María de Guadalupe, in the town of Guadalupe, from which numerous Spanish conquistadors stem. The name is derived from وَادِي ٱل‎ (wādī l-, “valley of the”) + Latin lupum (“wolf”).
The shrine houses a statue reputed to have been carved by Luke the Evangelist and given to Leander of Seville, archbishop of Seville, by Pope Gregory I. According to local legend, when Seville was taken by the Moors in 712, a group of priests fled northward and buried the statue in the hills near the Guadalupe River. At the beginning of the 14th century, the Virgin appeared one day to a humble cowboy named Gil Cordero who was searching for a missing animal in the mountains.^[18] Cordero claimed that the Virgin Mary had appeared to him and ordered him to ask priests to dig at the site of the apparition. Excavating priests rediscovered the hidden statue and built a small shrine around it which became the great Guadalupe monastery.^{[citation needed]}

Origin in Mexico[edit]

Following the Conquest in 1519–1521, the Marian cult was brought to the Americas and Franciscan friars often leveraged syncretism with existing religious beliefs as an instrument for evangelization. What is purported by some to be the earliest mention of the miraculous apparition of the Virgin is a page of parchment, the Codex Escalada from 1548, which was discovered in 1995 and, according to investigative analysis, dates from the sixteenth century.^[19] This document bears two pictorial representations of Juan Diego and the apparition, several inscriptions in Nahuatl referring to Juan Diego by his Aztec name, and the date of his death: 1548, as well as the year that the then named Virgin Mary appeared: 1531. It also contains the glyph of Antonio Valeriano; and finally, the signature of Fray Bernardino de Sahagun which was authenticated by experts from the Banco de Mexico and Charles E. Dibble.^[20] Scholarly doubts have been cast on the authenticity of the document.^[21]

A more complete early description of the apparition occurs in a 16-page manuscript called the Nican mopohua, which has been reliably dated in 1556 and was acquired by the New York Public Library in 1880. This document, written in Nahuatl, but in Latin script, tells the story of the apparitions and the supernatural origin of the image. It was probably composed by a native Aztec man, Antonio Valeriano, who had been educated by Franciscans. The text of this document was later incorporated into a printed pamphlet which was widely circulated in 1649.^{[22][23][24][25]}

In spite of these documents, there are no known 16th century written accounts of the Guadalupe vision by the archbishop Juan de Zumárraga.^[26] In particular, the canonical account of the vision features archbishop Juan de Zumárraga as a major player in the story, but, although Zumárraga was a prolific writer, there is nothing in his extant writings that can confirm the indigenous story.^[27]

The written record suggests the Catholic clergy in 16th century Mexico were deeply divided as to the orthodoxy of the native beliefs springing up around the image of Our Lady of Guadalupe, with the Franciscan order (who then had custody of the chapel at Tepeyac) being strongly opposed to the outside groups, while the Dominicans supported it.^[28]

The main promoter of the story was the Dominican Alonso de Montúfar, who succeeded the Franciscan Juan de Zumárraga as archbishop of Mexico. In a 1556 sermon Montúfar commended popular devotion to «Our Lady of Guadalupe», referring to a painting on cloth (the tilma) in the chapel of the Virgin Mary at Tepeyac, where certain miracles had also occurred. Days later, Fray Francisco de Bustamante, local head of the Franciscan order, delivered a sermon denouncing the native belief and believers. He expressed concern that the Catholic Archbishop was promoting a superstitious regard for an indigenous image:^[29]

The devotion at the chapel… to which they have given the name Guadalupe was prejudicial to the Indians because they believed that the image itself worked miracles, contrary to what the missionary friars had been teaching them, and because many were disappointed when it did not.

Archbishop Montúfar opened an inquiry into the matter at which the Franciscans repeated their position that the image encouraged idolatry and superstition, and four witnesses testified to Bustamante’s statement that the image was painted by an Indian, with one witness naming him «the Indian painter Marcos».^[30] This could refer to the Aztec painter Marcos Cipac de Aquino, who was active at that time.^[31][32]

Prof. Jody Brant Smith, referring to Philip Serna Callahan’s examination of the tilma using infrared photography in 1979, wrote: «if Marcos did, he apparently did so without making a preliminary sketches – in itself then seen as a near-miraculous procedure… Cipac may well have had a hand in painting the Image, but only in painting the additions, such as the angel and moon at the Virgin’s feet»,^[33]

Ultimately Archbishop Montúfar, himself a Dominican, decided to end Franciscan custody of the shrine.^[34] From then on the shrine was kept and served by diocesan priests under the authority of the archbishop.^[35] Moreover, Archbishop Montúfar authorized the construction of a much larger church at Tepeyac, in which the tilma was later mounted and displayed.^{[citation needed]}

In the late 1570s, the Franciscan historian Bernardino de Sahagún denounced the cult at Tepeyac and the use of the name «Tonantzin» or to call her Our Lady in a personal digression in his General History of the Things of New Spain, also known as the «Florentine Codex»:

At this place [Tepeyac], [the Indians] had a temple dedicated to the mother of the gods, whom they called Tonantzin, which means Our Mother. There they performed many sacrifices in honor of this goddess … And now that a church of Our Lady of Guadalupe is built there, they also called her Tonantzin, being motivated by those preachers who called Our Lady, the Mother of God, Tonantzin. While it is not known for certain where the beginning of Tonantzin may have originated, but this we know for certain, that, from its first usage, the word refers to the ancient Tonantzin. And it was viewed as something that should be remedied, for their having [native] name of the Mother of God, Holy Mary, instead of Tonantzin, but Dios inantzin. It appears to be a Satanic invention to cloak idolatry under the confusion of this name, Tonantzin. And they now come to visit from very far away, as far away as before, which is also suspicious, because everywhere there are many churches of Our Lady and they do not go to them. They come from distant lands to this Tonantzin as in olden times.^[36]

Sahagún’s criticism of the indigenous group seems to have stemmed primarily from his concern about a syncretistic application of the native name Tonantzin to the Catholic Virgin Mary. However, Sahagún often used the same name in his sermons as late as the 1560s.^[37]

First printed accounts in Mexico[edit]

One of the first printed accounts of the history of the apparitions and image occurs in Imagen de la Virgen Maria, Madre de Dios de Guadalupe, published in 1648 by Miguel Sánchez, a diocesan priest of Mexico City.^[38]

Another account is the Codex Escalada, dating from the sixteenth century, a sheet of parchment recording apparitions of the Virgin Mary and the figure of Juan Diego, which reproduces the glyph of Antonio Valeriano alongside the signature of Fray Bernardino de Sahagún. It contains the following glosses: «1548 Also in that year of 1531 appeared to Cuahtlatoatzin our beloved mother the Lady of Guadalupe in Mexico. Cuahtlatoatzin died worthily»^[39]

The next printed account was a 36-page tract in the Nahuatl language, Huei tlamahuiçoltica («The Great Event»), which was published in 1649. This tract contains a section called the Nican mopohua («Here it is recounted»), which has been already touched on above. The composition and authorship of the Huei tlamahuiçoltica is assigned by a majority of those scholars to Luis Laso de la Vega, vicar of the sanctuary of Tepeyac from 1647 to 1657.^[40]
Nevertheless, the most important section of the tract, the Nican Mopohua, appears to be much older. It has been attributed since the late 1600s to Antonio Valeriano (c. 1531–1605), a native Aztec man who had been educated by the Franciscans and who collaborated extensively with Bernardino de Sahagún.^[22]
A manuscript version of the Nican Mopohua, which is now held by the New York Public Library,^[41]
appears to be datable to the mid-1500s, and may have been the original work by Valeriano, as that was used by Laso in composing the Huei tlamahuiçoltica. Most authorities agree on the dating and on Valeriano’s authorship.^[23][24][25]

On the other hand, in 1666, the scholar Luis Becerra Tanco published in Mexico a book about the history of the apparitions under the name «Origen milagroso del santuario de Nuestra Señora de Guadalupe,» which was republished in Spain in 1675 as «Felicidad de Mexico en la admirable aparición de la virgen María de Guadalupe y origen de su milagrosa Imagen, que se venera extramuros de aquella ciudad.»^[42] In the same way, in 1688, Jesuit Father Francisco de Florencia published La Estrella del Norte de México, giving the history of the same apparitions.^[43]

Two separate accounts, one in Nahuatl from Juan Bautista del Barrio de San Juan from the 16th century,^[44] and the other in Spanish by Servando Teresa de Mier^[45] date the original apparition and native celebration on September 8 of the Julian calendar, but it is also said that the Spaniards celebrate it on December 12 instead.^{[citation needed]}

According to the document Informaciones Jurídicas de 1666, a Catholic feast day in name of Our Lady of Guadalupe was requested and approved, as well as the transfer of the date of the feast of the Virgin of Guadalupe from September 8 to December 12, the latest date on which the Virgin supposedly appeared to Juan Diego. The initiative to perform them was made by Francisco de Siles who proposed to ask the Church of Rome, a Mass itself with allusive text to the apparitions and stamping of the image, along with the divine office itself, and the precept of hearing a Catholic Mass on December 12, the last date of the apparitions of the Virgin to Juan Diego as the new date to commemorate the apparitions (which until then was on September 8, the birth of the Virgin).^[46]

In 1666, the Church in México began gathering information from people who reported having known Juan Diego, and in 1723 a formal investigation into his life was ordered, where more data was gathered to support his veneration. Because of the Informaciones Jurídicas de 1666 in the year 1754, the Sacred Congregation of Rites confirmed the true and valid value of the apparitions, and granted celebrating Mass and Office for the then Catholic version of the feast of Guadalupe on December 12.^[47][48]

These published accounts of the origin of the image already venerated in Tepeyac, then increased interest in the identity of Juan Diego, who was the original recipient of the prime vision. A new Catholic Basilica church was built to house the image. Completed in 1709, it is now known as the Old Basilica.^[49]

The crown ornament[edit]

The image^[which?] had originally featured a 12-point crown on the Virgin’s head, but this disappeared in 1887–88. The change was first noticed on February 23, 1888, when the image was removed to a nearby church.^[51] Eventually a painter confessed on his deathbed that he had been instructed by a clergyman to remove the crown. This may have been motivated by the fact that the gold paint was flaking off of the crown, leaving it looking dilapidated. But according to the historian David Brading, «the decision to remove rather than replace the crown was no doubt inspired by a desire to ‘modernize’ the image and reinforce its similarity to the nineteenth-century images of the Immaculate Conception which were exhibited at Lourdes and elsewhere… What is rarely mentioned is that the frame which surrounded the canvas was adjusted to leave almost no space above the Virgin’s head, thereby obscuring the effects of the erasure.»^[52]

A different crown was installed to the image. On February 8, 1887, a Papal bull from Pope Leo XIII granted permission a Canonical Coronation of the image, which occurred on October 12, 1895.^[53] Since then the Virgin of Guadalupe has been proclaimed «Queen of Mexico», «Patroness of the Americas», «Empress of Latin America», and «Protectress of Unborn Children» (the latter two titles given by Pope John Paul II in 1999).^[9][54]

The beatification of Juan Diego[edit]

Under Pope John Paul II the move to beatify Juan Diego intensified. John Paul II took a special interest in non-European Catholics and saints. During his leadership, the Congregation for the Causes of Saints declared Juan Diego «venerable» (in 1987), and the pope himself announced his beatification on May 6, 1990, during a Mass at the Basilica of Our Lady of Guadalupe in Mexico City, declaring him «protector and advocate of the indigenous peoples,» with December 9 established as his feast day.^[55]

At that time historians revived doubts as to the quality of the evidence regarding Juan Diego. The writings of bishop Zumárraga, into whose hands Juan purportedly delivered the miraculous image, did not refer to him or the event. The record of the 1556 ecclesiastical inquiry omitted him, and he was not mentioned in documentation before the mid-17th century. In 1996 the 83-year-old abbot of the Basilica of Guadalupe, Guillermo Schulenburg, was forced to resign following an interview published in the Catholic magazine Ixthus, in which he was quoted as saying that Juan Diego was «a symbol, not a reality», and that his canonization would be the «recognition of a cult. It is not recognition of the physical, real existence of a person.»^[56] In 1883 Joaquín García Icazbalceta, historian and biographer of Zumárraga, in a confidential report on the Lady of Guadalupe for Bishop Labastida, had been hesitant to support the story of the vision. He concluded that Juan Diego had not existed.^[57]

In 1995, Father Xavier Escalada, a Jesuit whose four volume Guadalupe encyclopedia had just been published, announced the existence of a sheet of parchment (known as Codex Escalada), which bore an illustrated account of the vision and some notations in Nahuatl concerning the life and death of Juan Diego. Previously unknown, the document was dated 1548. It bore the signatures of Antonio Valeriano and Bernardino de Sahagún, which are considered to verify its contents. The codex was the subject of an appendix to the Guadalupe encyclopedia, published in 1997.^[21] Some scholars remained unconvinced, one describing the discovery of the Codex as «rather like finding a picture of St. Paul’s vision of Christ on the road to Damascus, drawn by St. Luke and signed by St. Peter.»^[58]

Marian title[edit]

In the earliest account of the apparition, the Nican Mopohua, the Virgin de Guadalupe, later called as if the Virgin Mary tells Juan Bernardino, the uncle of Juan Diego, that the image left on the tilma is to be known by the name «the Perfect Virgin, Holy Mary of Guadalupe.»^[59]

The Virgin of Guadalupe is a core element of Mexican identity and with the rise of Mexican nationalism and indigenist ideologies, there have been numerous efforts to find a pre-Hispanic origin in the cult, to the extreme of attempting to find a Nahuatl etymology to the name.^{[citation needed]}

The first theory to promote a Nahuatl origin was that of Luis Becerra Tanco.^[60] In his 1675 work Felicidad de Mexico, Becerra Tanco said that Juan Bernardino and Juan Diego would not have been able to understand the name Guadalupe because the «d» and «g» sounds do not exist in Nahuatl.^{[citation needed]}

He proposed two Nahuatl alternative names that sound similar to «Guadalupe», Tecuatlanopeuh [tekʷat͡ɬaˈnopeʍ], which he translates as «she whose origins were in the rocky summit», and Tecuantlaxopeuh [tekʷant͡ɬaˈʃopeʍ], «she who banishes those who devoured us.»^[60]

Ondina and Justo González suggest that the name is a Spanish version of the Nahuatl term, Coātlaxopeuh [koaːt͡ɬaˈʃopeʍ], which they interpret as meaning «the one who crushes the serpent,» and that it may seem to be referring to the feathered serpent Quetzalcoatl. In addition, the Virgin Mary was portrayed in European art as crushing the serpent of the Garden of Eden.^[61]

According to another theory the juxtaposition of Guadalupe and a snake may indicate a nexus with the Aztec goddess of love and fertility, Tonantzin (in Nahuatl, «Our Revered Mother»), who was also known by the name Coatlícue («The Serpent Skirt»). This appears to be borne out by the fact that this goddess already had a temple dedicated to her on the very Tepeyac Hill where Juan Diego had his vision, the same temple which had recently been destroyed at the behest of the new Spanish Catholic authorities. In the 16th century the Franciscans were suspicious that the followers of Guadalupe showed, or was susceptible to, elements of syncretism, i.e. the importation of an object of reverence in one belief system into another (see above).^{[citation needed]}

The theory promoting the Spanish origin of the name says that:

• Juan Diego and Juan Bernardino would have been familiar with the Spanish «g» and «d» sounds since their baptismal names contain those sounds.
• There is no documentation of any other name for this Marian apparition during the almost 144 years between the apparition being recorded in 1531 and Becerra Tanco’s proposed theory in 1675.
• Documents written by contemporary Spaniards and Franciscan friars argue that for the name to be changed to a native name, such as Tepeaca or Tepeaquilla, would not make sense to them, if a Nahuatl name were already in use, and suggest the Spanish Guadalupe was the original.^[60]

Venerated image and Diego’s tilma[edit]

Iconographic description[edit]

The venerated image of Our Lady of Guadalupe features a full-length representation of a young woman with delicate features and straight, dark hair in a centre parting. She stands facing the viewer’s left, with her hands joined in prayer and head slightly inclined down, gazing with heavy-lidded eyes at a spot below and to her right (the left of the viewer).

The figure is dressed from neck to feet in a pink robe and cerulean mantle, one side folded within the arms, emblazoned with eight-pointed stars with two black tassels tied high around her waist, and wearing a neck brooch featuring a colonial-style cross. The robe is spangled with a small gold quatrefoil motif ornamented with vines and flowers, its sleeves reaching to her wrists where the cuffs of a white undergarment appear.

The figure stands on an upturned crescent moon, which was allegedly once silver in colour, and is now relatively dark. A feathered cherubic angel with outstretched arms carries the corners of her robe underneath her exposed feet. A sunburst of straight and wavy gold rays are projected behind her and around her and are enclosed within a mandorla. Beyond the mandorla to the right and left is an unpainted expanse, white in color with a faint blue tinge.

The present image shows the 1791 nitric acid spill on the top right side, unaffecting the subject matter’s aureola.^[A][62]

Physical description[edit]

The portrait was executed on a natural fibre fabric support constituted by two pieces (originally three) joined. The join is clearly visible as a seam passing from top to bottom, with the Virgin’s face and hands and the head of the angel on the left piece, passing through the left wrist of the Virgin. The fabric is mounted on a large metal sheet to which it has been glued for some time.^[63] The image, currently set in a massive frame protected behind bullet-proof glass, hangs inclined at a slight angle on the wall of the basilica behind the altar. At this point, there is a wide gap between the wall and the sanctuary facilitating closer viewing from moving walkways set on the floor beneath the main level of the basilica, carrying people a short distance in either direction. Viewed from the main body of the basilica, the image is located above and to the right of the altar and is retracted at night into a small vault (accessible by steps) set into the wall.^[64] An intricate metal crown designed by the painter Salomé Pina according to plans devised by Rómulo Escudero and Pérez Gallardo, and executed by the Parisian goldsmith, Edgar Morgan, is fixed above the image by a rod, and a massive Mexican flag is draped around and below the frame.^[65]

The nature of the fabric is discussed below. Its measurements were taken by José Ignacio Bartolache on December 29, 1786, in the presence of José Bernardo de Nava, a public notary: height 170 cm (67 in), width 105 cm (41 in).^[66] The original height (before it was first shielded behind glass in the late 18th century, at which time the unpainted portion beyond the Virgin’s head must have been cut down) was 229 cm (90 in).^[67]

Technical analyses[edit]

Neither the fabric («the support») nor the image (together, «the tilma») has been analyzed using the full range of resources now available to museum conservators. Four technical studies have been conducted so far. Of these, the findings of at least three have been published. Each study required the permission of the custodians of the tilma in the Basilica. However, Callahan’s study was taken at the initiative of a third party: the custodians did not know in advance what his research would reveal.

• Miguel Cabrera, 1756 – in 1756 a prominent artist, Miguel Cabrera, published a report entitled Maravilla Americana, containing the results of the ocular and manual inspections by him and six other painters in 1751 and 1752.^[68][69]
• José Gómez, 1947 and 1973 – José Antonio Flores Gómez, an art restorer, discussed in a 2002 interview with the Mexican journal Proceso, certain technical issues relative to the tilma. He had worked on it in 1947 and 1973.^[70]
• Philip Callahan, 1979 – in 1979 Philip Callahan, a biophysicist, USDA entomologist, and NASA consultant specializing in infrared imaging, was allowed direct access to visually inspect, and photograph, the image. He took numerous infrared photographs of the front of the tilma. Taking notes that were later published, his assistant said that the original art work was neither cracked nor flaked, while later additions (gold leaf, silver plating the Moon) showed serious signs of wear, if not complete deterioration. Callahan could not explain the excellent state of preservation of the un-retouched areas of the image on the tilma, particularly the upper two-thirds of the image. His findings, with photographs, were published in 1981.^[71][72]
• José Rosales, 1982 – in 2002 Proceso published an interview with José Sol Rosales, formerly director of the Center for the Conservation and Listing of Heritage Artifacts (Patrimonio Artístico Mueble) of the National Institute of Fine Arts (INBA) in México City. The article included extracts from a report which Rosales had written in 1982 of his findings from his inspection of the tilma that year using raking and UV light. It was done at low magnification with a stereo microscope of the type used for surgery.^[73][74][75]

Summary conclusions were («contra» indicates a contrary finding):

• Canvas support: The material of the support is soft to the touch (described as «almost silken» by Cabrera and «something like cotton» by Gómez) but to the eye suggests a coarse weave of palm threads called «pita» or the rough fiber called «cotense» (Cabrera), or a hemp and linen mixture (Rosales). It was traditionally held to be made from ixtle, an agave fiber.
• Ground, or primer: Rosales asserted (Cabrera and Callahan contra) by ocular examination that the tilma was primed, though with primer «applied irregularly.» Rosales does not clarify whether his observed «irregular» application entails that majorly the entire tilma was primed, or just certain areas—such as those areas of the tilma extrinsic to the image—where Callahan agrees had later additions. Cabrera, alternatively, observed that the image had soaked through to the reverse of the tilma.^[76]
• Under-drawing: Callahan asserted there was no under-drawing.
• Brush-work: Rosales suggested (Callahan contra) there was some visible brushwork on the original image, but in a minute area of the image («her eyes, including the irises, have outlines, apparently applied by a brush»).
• Condition of the surface layer: Callahan reports that the un-retouched portions of the image, particularly the blue mantle and the face, are in a very good state of preservation, with no flaking or peeling. The three most recent inspections (Gómez, Callahan and Rosales) agree (i) that additions have been made to the image (gold leaf added to the Sun’s rays—which has flaked off; silver paint or other material to depict the Moon—which has discolored; and the re-construction or addition of the angel supporting the Marian image), and (ii) that portions of the original image have been abraded and re-touched in places. Some flaking is visible, though only in retouched areas (mostly along the line of the vertical seam, or at passages considered to be later additions).
• Varnish: The tilma has never been varnished.
• Binding medium: Rosales provisionally identified the pigments and binding medium (distemper) as consistent with 16th-century methods of painting sargas (Cabrera, Callahan contra for different reasons), but the color values and luminosity are in good condition. The technique of painting on fabric with water-soluble pigments (with or without primer or ground) is well-attested. The binding medium is generally animal glue or gum arabic (see distemper). Such an artifact is variously discussed in the literature as a tüchlein or sarga.^[77][78] Tüchlein paintings are very fragile, and are not well preserved,^[79] so the tilma‘s color values and state of preservation are very good.

Trans-religious significance[edit]

Religious imagery of Our Lady of Guadalupe appears in Roman Catholic parishes, especially those with Latin American heritage.^[80] In addition, due to the growth of Hispanic communities in the United States, religious imagery of Our Lady of Guadalupe has started appearing in some Anglican, Lutheran, and Methodist churches.^[80] Additionally, Our Lady of Guadalupe is venerated by some Mayan Orthodox Christians in Guatemala.^[81]

The iconography of the Virgin is fully Catholic:^[82] Miguel Sánchez, the author of the 1648 tract Imagen de la Virgen María, described her as the Woman of the Apocalypse from the New Testament’s Revelation 12:1, «clothed with the sun, and the moon under her feet, and upon her head a crown of twelve stars.» She is described as a representation of the Immaculate Conception.^[58]

Virgil Elizondo says the image also had layers of meaning for the indigenous people of Mexico who associated her image with their polytheistic deities, which further contributed to her popularity.^[83][84] Her blue-green mantle was the color reserved for the divine couple Ometecuhtli and Omecihuatl;^[85] her belt is interpreted as a sign of pregnancy; and a cross-shaped image, symbolizing the cosmos and called nahui-ollin, is inscribed beneath the image’s sash.^[86] She was called «mother of maguey,»^[87] the source of the sacred beverage pulque.^[88] Pulque was also known as «the milk of the Virgin.»^[89] The rays of light surrounding her are seen to also represent maguey spines.^[87]

Cultural significance[edit]

Juan Diego’s tilma has become Mexico’s most popular religious and cultural symbol, and has received widespread ecclesiastical and popular veneration. In the 19th century it became the rallying cry of the Spaniards born in America, in what they denominated ‘New Spain’. They said they considered the apparitions as legitimizing their own indigenous Mexican origin. They infused it with an almost messianic sense of mission and identity, thereby also justifying their armed rebellion against Spain.^[90][91]

Symbol of Mexico[edit]

Nuestra Señora de Guadalupe became a recognized symbol of Catholic Mexicans. Miguel Sánchez, the author in 1648 of the first published account of the vision, identified Guadalupe as Revelation’s Woman of the Apocalypse, and said:

… this New World has been won and conquered by the hand of the Virgin Mary … [who had] prepared, disposed, and contrived her exquisite likeness in this, her Mexican land, which was conquered for such a glorious purpose, won that there should appear so Mexican an image.^[58]

Throughout the Mexican national history of the 19th and 20th centuries, the Guadalupan name and image have been unifying national symbols; the first President of Mexico (1824–1829) changed his name from José Miguel Ramón Adaucto Fernández y Félix to Guadalupe Victoria in honor of the Virgin of Guadalupe.^[92] Father Miguel Hidalgo, in the Mexican War of Independence (1810), and Emiliano Zapata, in the Mexican Revolution (1910), led their respective armed forces with Guadalupan flags emblazoned with an image of Our Lady of Guadalupe.^[93] In 1999, the Church officially proclaimed her the Patroness of the Americas, the Empress of Latin America, and the Protectress of Unborn Children.

In 1810, Miguel Hidalgo y Costilla initiated the bid for Mexican independence with his Grito de Dolores, with the cry «Death to the Spaniards and long live the Virgin of Guadalupe!» When Hidalgo’s mestizo-indigenous army attacked Guanajuato and Valladolid, they placed «the image of the Virgin of Guadalupe, which was the insignia of their enterprise, on sticks or on reeds painted different colors» and «they all wore a print of the Virgin on their hats.»^[92] After Hidalgo’s death, leadership of the revolution fell to a mestizo priest named José María Morelos, who led insurgent troops in the Mexican south. Morelos adopted the Virgin as the seal of his Congress of Chilpancingo, inscribing her feast day into the Chilpancingo constitution and declaring that Guadalupe was the power behind his victories:

New Spain puts less faith in its own efforts than in the power of God and the intercession of its Blessed Mother, who appeared within the precincts of Tepeyac as the miraculous image of Guadalupe that had come to comfort us, defend us, visibly be our protection.^[92]

Simón Bolívar noticed the Guadalupan theme in these uprisings, and shortly before Morelos’s execution in 1815 wrote: «the leaders of the independence struggle have put fanaticism to use by proclaiming the famous Virgin of Guadalupe as the queen of the patriots, praying to her in times of hardship and displaying her on their flags… the veneration for this image in Mexico far exceeds the greatest reverence that the shrewdest prophet might inspire.»^[58]

In 1912, Emiliano Zapata’s peasant army rose out of the south against the government of Francisco Madero. Though Zapata’s rebel forces were primarily interested in land reform—»tierra y libertad» (‘land and liberty’) was the slogan of the uprising—when his peasant troops penetrated Mexico City, they carried Guadalupan banners.^[94] More recently, the contemporary Zapatista National Liberation Army (EZLN) named their «mobile city» in honor of the Virgin: it is called Guadalupe Tepeyac. EZLN spokesperson Subcomandante Marcos wrote a humorous letter in 1995 describing the EZLN bickering over what to do with a Guadalupe statue they had received as a gift.^[95]

Mexican culture[edit]

Harringon argues that: The Aztecs… had an elaborate, coherent symbolic system for making sense of their lives. When this was destroyed by the Spaniards, something new was needed to fill the void and make sense of New Spain … the image of Guadalupe served that purpose.^[96]

Hernán Cortés, the Conquistador who overthrew the Aztec Empire in 1521, was a native of Extremadura, home to Our Lady of Guadalupe. By the 16th century, the Extremadura Guadalupe, a statue of the Virgin said to be carved by Luke the Evangelist, was already a national icon. It was found at the beginning of the 14th century, when the Virgin appeared to a humble shepherd and ordered him to dig at the site of the apparition. The recovered Virgin then miraculously helped to expel the Moors from Spain, and her small shrine evolved into the great Guadalupe monastery.

According to the traditional account, the name of Guadalupe, as the name was heard or understood by Spaniards, was chosen by the Virgin herself when she appeared on the hill outside Mexico City in 1531, ten years after the Conquest.^[97]

Guadalupe continues to be a mixture of the cultures which blended to form Mexico, both racially and religiously,^[98] «the first mestiza»,^[99] or «the first Mexican»,^[100] «bringing together people of distinct cultural heritages, while at the same time affirming their distinctness.»^[101] As Jacques Lafaye wrote in Quetzalcoatl and Guadalupe, «as the Christians built their first churches with the rubble and the columns of the ancient pagan temples, so they often borrowed pagan customs for their own cult purposes.»^[102] The author Judy King asserts that Guadalupe is a «common denominator» uniting Mexicans. Writing that Mexico is composed of a vast patchwork of differences—linguistic, ethnic, and class-based—King says «The Virgin of Guadalupe is the rubber band that binds this disparate nation into a whole.»^[100]
The Mexican novelist, Carlos Fuentes, once said that «you cannot truly be considered a Mexican unless you believe in the Virgin of Guadalupe.»^[103] Nobel Literature laureate Octavio Paz wrote in 1974 that «The Mexican people, after more than two centuries of experiments and defeats, have faith only in the Virgin of Guadalupe and the National Lottery.»^[104]

In literature and film[edit]

One notable reference in literature to the image and its alleged predecessor, the Aztec Earth goddess Tonantzin, is in Sandra Cisneros’ short story «Little Miracles, Kept Promises», from her collection Woman Hollering Creek and Other Stories (1991). Cisneros’ story is constructed out of brief notes that people give Our Lady of Guadalupe in thanks for favors received, which in Cisneros’ hands becomes a portrait of an extended Chicano community living throughout Texas. «Little Miracles» ends with an extended narrative (pp. 124–129) of a feminist artist, Rosario «Chayo» de León, who at first didn’t allow images of La Virgen de Guadalupe in her home because she associated her with subservience and suffering, particularly by Mexican women. But when she learns that Guadalupe’s shrine is built on the same hill in Mexico City that had a shrine to Tonantzin, the Aztec Earth goddess and serpent destroyer, Chayo comes to understand that there’s a deep, syncretic connection between the Aztec goddess and the Mexican saint; together they inspire Chayo’s new artistic creativity, inner strength, and independence. In Chayo’s words, «I finally understood who you are. No longer Mary the mild, but our mother Tonantzin. Your church at Tepeyac built on the site of her temple» (128).^[105]

The image and its alleged apparition was investigated several times, including in the 2013 documentary The Blood & The Rose, directed by Tim Watkins.^[106] Documentarians have been portraying the message of Our Lady of Guadalupe since the 1990s, in an attempt to bring the message of the apparition to the North American audience.

Pious beliefs and devotions[edit]

Protection from damage[edit]

Catholic sources attest that the original image has many miraculous and supernatural properties, including that the tilma has maintained its structural integrity for approximately 500 years despite exposure to soot, candle wax, incense, constant manual veneration by devotees, the historical fact that the image was displayed without any protective glass for its first 115 years, while replicas normally endure for only circa 15 years before degrading,^[107] and that it repaired itself with no external assistance after a 1791 accident in which nitric acid was spilled on its top right, causing considerable damage but leaving the aureola of the Virgin intact.

Furthermore, on November 14, 1921, a bomb hidden within a basket of flowers and left under the tilma by an anti-Catholic secularist exploded and damaged the altar of the Basilica that houses the original image, but the tilma was unharmed. A brass standing crucifix, bent by the explosion, is now preserved at the shrine’s museum and is believed to be miraculous by devotees.^[108][109]

Other supernatural qualities[edit]

In 1929 and 1951 photographers said they found a figure reflected in the Virgin’s eyes; upon inspection they said that the reflection was tripled in what is called the Purkinje effect, commonly found in human eyes.^[110] An ophthalmologist, Dr. Jose Aste Tonsmann, later enlarged an image of the Virgin’s eyes by 2500x and said he found not only the aforementioned single figure, but images of all the witnesses present when the tilma was first revealed before Zumárraga in 1531, plus a small family group of mother, father, and a group of children, in the center of the Virgin’s eyes, fourteen people in all (including a young Black girl, representing Zumárraga’s slave whom he freed in his will).^[111][112]

In 1936 biochemist Richard Kuhn reportedly analyzed a sample of the fabric and announced that the pigments used were from no known source, whether animal, mineral, or vegetable.^[111] According to The Wonder of Guadalupe by Francis Johnston, this was requested by Professor Hahn and Professor Marcelino Junco, retired professor of organic chemistry at the National University of Mexico. This has been taken as further evidence of the tilma’s miraculous nature. In late 2019, investigators from The Higher Institute of Guadalupano Studies concluded that there was no evidence Kuhn ever investigated the Lady of Guadalupe or made the statement attributed to him.^[113]

Dr. Philip Serna Callahan, who photographed the icon under infrared light, declared from his photographs that portions of the face, hands, robe, and mantle had been painted in one step, with no sketches or corrections and no visible brush strokes.^[114]

Veneration[edit]

The shrine of the Virgin of Guadalupe is the most visited Catholic pilgrimage destination in the world. Over the Friday and Saturday of December 11 to 12, 2009, a record number of 6.1 million pilgrims visited the Basilica of Guadalupe in Mexico City to commemorate the anniversary of the apparition.^[115]

The Virgin of Guadalupe is considered the Patroness of Mexico and the Continental Americas; she is also venerated by Native Americans, on the account of the devotion calling for the conversion of the Americas.^[116] Replicas of the tilma can be found in thousands of churches throughout the world, and numerous parishes bear her name.

Due to Mary’s appearance as a pregnant mother and her claims as mother of all in the apparition, the Blessed Virgin Mary, under this title is popularly invoked as Patroness of the Unborn and a common image for the Pro-Life movement.^{[117][118][119]}

See also[edit]

• Acheiropoieta
• Cathedral of Our Lady of Guadalupe
• Lord of Miracles of Buga
• Mariology
• Miracle of the roses
• Codex Cumanicus
• Huei tlamahuiçoltica

References[edit]

Works cited[edit]

• Poole, Stafford (1995). Our Lady of Guadalupe: The Origins and Sources of a Mexican National Symbol, 1531–1797. Tucson: University of Arizona Press.

Further reading[edit]

Primary sources[edit]

Secondary sources[edit]

External links[edit]

• Lady of Guadalupe film, Directed by Pedro Brenner, 2021
• NEWS.BBC.co.uk, BBC photo essay of December 12 festivities in San Miguel de Allende, Gto.
• «Shrine of Guadalupe» on the Catholic Encyclopedia
• The face of Our Lady of Guadalupe.

ГВАДЕЛУПСКАЯ БОГОРОДИЦА

Ацтеки начали селиться здесь в 1325 году. Теночтитлан (ныне Мехико) был островом в озере Тескоко. В ноябре 1519 года его со своей армией захватил испанец Эрнан Кортес. Однако ему пришлось сражаться до 13 августа 1521 года, прежде чем он победил последнего царя ацтеков — Гуатемока. Жители ацтеков были в ужасе от этого поражения и жадности испанцев. Между двумя народами существовали огромные различия в культуре, речи, религии и обычаях. Трудно было найти общий язык. Победители насильно заставили ацтеков принять католическую веру. Но были и миссионеры, пытавшиеся внедрить новую религию мирным путем и путем диалога. Через десять лет после испанского завоевания произошли явления Богоматери Гваделупской. Мы приводим текст туземца Никана Мопохуна, приписываемый Антонию Валериану, как наиболее достоверный, точный и имеющий историческую ценность.

9 декабря 1531 года, субботним утром, Богородица явилась Хуану Диего, уроженцу Куаутитлана, новообращенному, крещенному незадолго до этого события. Хуан Диего шел на урок религии и, находясь недалеко от холма Тепеяк, услышал прекрасное пение птиц. Внезапно птицы перестали петь, и он услышал голос с холма, зовущий его по имени: «Хуанито, Хуан Диегните». Я видел Леди сверхъестественной красоты. Ее платье сияло, как солнце. Валун, на котором стояли ее ноги, был похож на драгоценные камни, а земля сияла, как радуга. В этом первом явлении Богородица выразила Хуану свое желание построить церковь на холме Тепеяка. Хуан Диего немедленно отправился к францисканскому епископу Хуану де Сумарраге, чтобы рассказать ему о случившемся, но тот ему не поверил. Туземец вернулся домой грустный и обескураженный. В тот же день Хуан Диего снова поднялся на холм и встретил ожидавшую его Небесную Владычицу. Она попросила его вернуться к епископу на следующий день, чтобы можно было точно передать ему желание. Наконец, на следующий день, после долгого ожидания, епископ принял его. Чтобы убедиться, что он говорит правду, он задал ему много вопросов и попросил принести знак.

Хуан Диего передал ответ епископа Леди, которая попросила его снова прийти на следующий день, чтобы она могла дать ему знак. Однако Хуан Диего не явился в назначенный день на беседу с Небесной Владычицей, так как его дядя был серьезно болен, поэтому ему пришлось вызвать врача.

Во вторник, 12 декабря, Хуан Диего отправился в Тлателолко за священником, потому что его дядя хотел пойти на исповедь. Чтобы добраться до города, он выбрал другой маршрут, так как не хотел, чтобы его остановила Леди. Однако она встретила его, и Хуан Диего рассказал, что случилось с его дядей. Она ответила, что ему не следует беспокоиться о состоянии дяди, так как он выздоровеет. Успокоенный этими словами, Хуан Диего исполнил желание Девы и поднялся на холм за свежими розами. Богородица собственноручно расставила цветы и положила их в углубление его плаща. Сам же он снова подошел к епископу и, стоя на коленях, передал ему просьбу Богородицы, расстелив свой плащ, роняя с него розы. Внезапно на плаще появилось изображение Богородицы. Епископ и присутствующие видели этот прекрасный и чудотворный образ. Для индейцев это была великая радость, как спасение. Откровения индейца и изображение на плаще были знаками того, что туземцы прочно вошли в новую веру. За следующие 10 лет было совершено около 8 миллионов поломничеств.

Накидка изготовлена из плотного льна и волокон агавы, которые сохраняют яркие яркие цвета. Его первое научное исследование было проведено в 1936 году. Немецкий химик, лауреат Нобелевской премии по химии Рышард Кюн заявил, что эти краски не получают из минерального, растительного или животного сырья.

В 1951 году карикатурист Карлос Салинас обнаружил, что в глазах Богородицы видна фигура мужчины с бородой. С тех пор изображение было изучено многими оптиками и специалистами. В 1956 году доктор Хавьер Торроэлла, оптик и хирург, выдал медицинскую справку, подтверждающую, что глаза Богородицы имели человеческую форму. На сегодняшний день более 20 миллионов человек совершили паломничество к Деве Гваделупской, что делает Гваделупу самым посещаемым святилищем в мире. Все: бедные и богатые, интеллигенция и рабочие, фермеры и студенты, мужчины и матери, идут туда с великой любовью и верой, чтобы посетить нашу Богородицу в Базилике 
Гваделупской и сказать Ей громко или тихо: «Радуйся, Мария, исполненная благодать.. …».

ЧУДЕСА ДЕВЫ МАРИИ ГВАДЕЛУПСКОЙ

Изображение Богоматери Гваделупской, присутствующее на индейском плаще, сотканном из волокон агавы, вот уже почти пять столетий доставляет закоренелым агностикам и многим ученым бессонные ночи. Бернадета Грабовска рассказывает Эве Ковалевской о его секрете.

БЕРНАДЕТА ГРАБОВСКА: — Что такое acheiropoietos?

ЭВА КОВАЛЕВСКАЯ: — Мне больше нравится выражение «нерукотворный», т.е. произведение нерукотворное. В мире существует три таких образа, изображающих Спасителя и Непорочную: Туринская плащаница, Покров Маноппелло и Тильма св. Хуана Диего, на котором чудесным образом «написано» изображение Девы Марии. Об этих работах ошибочно говорят, что у них нет автора. Между тем происхождение их необычное, сверхъестественное. Глядя на них, мы созерцаем лик самого Бога и его Матери. Это великая, священная тайна. Мы имеем дело с чем-то, что превосходит наше человеческое понимание. Образ Богоматери Гваделупской был написан рукой Богоматери на некачественном холсте из волокон агавы почти пять столетий назад и остается нетронутым по сей день…

— Как это произошло?

— 9 декабря 1531 года Богоматерь явилась простому человеку, индейцу по имени Хуан Диего. Она обратилась к нему на его родном языке науатль с просьбой построить храм в ее честь на холме Тепеяк. Хуан Диего отправился с этой просьбой к епископу Хуану де Сумарраге. Последний, однако, — что неудивительно, — не поверил ему и попросил у Хуана знака. Во время другого явления Мадонна велела индейцу подняться на вершину холма Тепеяк. Каково же было его удивление, когда он увидел море цветов — кастильских роз, неслыханных в это время года и в этом регионе. Прекрасная Дама поручила Хуану собрать их целую кучу и спрятать в тильму. Он тотчас пошел к епископу и в его присутствии развязал свой плащ. На пол рассыпались кастильские розы, а епископ и окружавшие его благоговейно преклонили колени. Но не цветы произвели на них такое впечатление.

— Образ Марии появился на тильме…

— Да, на развернутом пальто было какое-то изображение Мадонны. Всем собравшимся явился прекрасный образ Божией Матери, одетой в розовую ризу. Ее голова была покрыта голубым плащом, расшитым золотом и звездами. Руки Марии были скрещены, а под ногами лежал полумесяц. Собравшиеся потеряли дар речи, как и сам Хуан Диего, не ожидавший, что Богоматерь воспользуется своим старым пальто, чтобы нарисовать на нем себя…

— Можем ли мы поверить, что история чудесной Тильмы из Мексики — это не интересная легенда, а реальность почти пятисотлетней давности?

— Существует множество доводов, указывающих на то, что образ Божией Матери – это образ нерукотворный. Одна из них заключается в том, что, несмотря на многочисленные научные исследования, невозможно определить, какой техникой выполнено изображение, какие красители использовались при его создании. Более того, на инфракрасном снимке не было следов кисти, а само изображение указывает на технику фотосъемки полароидом… Это подтвердили, в том числе, Лауреат Нобелевской премии по химии — Рихард Кун, установивший, что в живописи нет следов ни органических, ни минеральных красок. Также стоит отметить износостойкость материала. Пальто, сотканное из листьев агавы, служит не более 20-30 лет. Между тем, спустя почти 500 лет после «розового чуда», ткань с изображением Мадонны остается такой же прочной, как в тот декабрьский день.

— Это не единственные чудесные знамения, сокрытые в образе Богоматери Гваделупской…

— Образ Богоматери Гваделупской содержит еще много скрытых символов и знаков, приближающих нас к Тайне Божией. Мы подобны Иоанну, посетившему гроб после воскресения Христа – «увидел и уверовал» (Ин. 20, 8). Точно так же и мы, созерцая икону Мадонны из Мексики, принимаем верой, но и разумом истину о божественном происхождении образа.

— Трудно сопротивляться впечатлению, что Бог приходит на помощь нашей вере, которая часто нуждается в укреплении…

— Бог всегда идет навстречу человеку. Он предлагает множество возможностей для «встреч». В образе Марии Гваделупской одним из самых завораживающих элементов являются глаза Богоматери. Ну а с помощью сильно увеличительного стекла мы можем увидеть в зрачках Мадонны невероятную вещь — образ бородатого мужчины, похожий на тот, что на древнейших изображениях Хуана Диего. Аналогичное изображение было найдено и во втором зрачке Богоматери. При осмотре с помощью офтальмоскопа оказалось, что свет, направленный на зрачок Мадонны, реагирует рефлексами, создавая впечатление вогнутой скульптуры. Такого явления не наблюдалось ни в одной другой картине мира. Это означает, что глаза Богоматери Гваделупской преломляют свет точно так же, как глаза живого человека. Более того, доктор Хосе Асте Тонсманн, посвятивший полжизни изучению глаз Богоматери Гваделупской, обнаружил удивительное явление. При увеличении зрачки Мадонны ясно показывают сцену 12 декабря 1531 года, когда изображение появилось на тильме. 13 человек как будто застыли в движении — индеец, сидящий со скрещенными ногами, епископ Сумаррага, его переводчик Гонсалес, Хуан Диего с раскрытой тильмой, негритянка и индейская семья. Глаза Марии живые.

— Как нам, католикам, относиться к этому образу?

— Образ Богоматери Гваделупской — один из самых известных в мире. Без сомнения, это не обычный религиозный образ. Это икона, несущая определенное послание евангельского содержания. Мария изображена как «жена, облеченная в солнце, под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд» (Откр. 12:1). Светящиеся лучи, видимые на иконе, представляют собой типичный для икон круг, называемый мандорла. О многом говорит и символика цветов – голубой означает бессмертие и вечность небожителей, розовый – Божью любовь и мученичество за веру. Царственность Женщины выражена в красивом золотом крае пальто. Образ Мадонны Гваделупской – это открытая книга, полная знаков и символов… Чем больше мы в них вникаем, тем большее изумление перед творениями Божьими появляется в наших сердцах.

— Почему Мария выбрала в то время местом своих явлений Мексику?

— Когда Мария явилась Хуану Диего, это было трудное время для евангелизации Мексики. До нашествия конкистадоров ацтеки поклонялись различным языческим божествам, среди них Кетцалькоатлю в образе змея. Их вера в необходимость поклонения идолам была исключительно сильна. Считалось, что их нужно было кормить кровью и сердцами человеческих жертв. Подсчитано, что ацтеки зарабатывали около 50 000 человек в год. человеческие жертвоприношения. Святая Дева Гваделупская должна была просить Хуана Диего дать ее изображению титул «Гваделупская». Между тем, «Гваделупе» — это испанский вариант слова «Coatlallope», что на языке науатль означает «Та, что попирает голову змеи». Индейцы видели, что Мария не была какой-то «обычной богиней». Они понимали, что она сильнее божеств, которым они поклонялись. Читая символику изображения из Гваделупы в соответствии с кодексом ацтеков, т.е. документа, который должен был передать важнейшие истины ацтеков посредством изображений, мы можем удивиться огромности индейских символов, содержащихся в изображении. Благодаря этому индейцы признали Марию своей величайшей царицей. Всего за 6 лет после явлений крестилось 8 миллионов индийцев. Это дало начало евангелизации всей Латинской Америки. это было настоящее чудо Богородицы, ее великая победа. Иоанн Павел II назвал Марию Гваделупскую Звездой евангелизации.

— Почему Морениту Гваделупскую называют покровительницей зачатой жизни?

— Образ Богоматери Гваделупской особенно близок всем тем, кто защищает человеческую жизнь. В своем чудесном автопортрете Богородица предстала в блаженном состоянии. В самом центре изображения, на груди Марии, находится четырехлепестковый цветок, называемый мексиканцами Нахуи Олин — Цветок Солнца. Это символ полноты и новой жизни. Этот необычный цветок, помещенный на утробу Марии, безусловно, означает, что она была беременна. Кроме того, Иммакулата имеет на талии черный пояс, символизирующий другое состояние.

— Каково было послание Богоматери Гваделупской, что Мария хочет сказать нам сегодня?

— На протяжении веков Мария всегда являлась самым бедным, отверженным. В Лурде — бедная, необразованная Бернадетта Субиру, в Фатиме — три португальских пастуха: Люция, Ясинта и Францишек, в Гетшвальде — две девушки: Юстынка и Барбара из варминского села. Также в Мексику он приезжает к простому человеку – Хуану Диего, который всем сердцем доверяет Богу, как ребенок. Послание Богоматери обычно похоже. Мария просит молитвы, обращения.

— О чем сегодня просит Богоматерь Гваделупская?

— Матерь Божия, как и прежде, и сегодня приходит на защиту самых отверженных, беззащитных — нерожденных. Мария просит нас уважать каждую человеческую жизнь, которая является самым драгоценным даром Бога — она священна и неприкосновенна.

ЛИТАНИЯ ГВАДЕЛУПСКОМУ ОБРАЗУ

Кирие Элейсон, Христос Элейсон, Кирие Элейсон.
Христос, услышь нас,
Христос, внемли нам.
Христос, услышь нас.

Боже, Небесный Творец, через Которого мы живем, помилуй нас.
Сын, наследник всего на небе и на земле, помилуй нас.
Святой Дух, Боже, источник любви, помилуй нас.
Святая Троица, Единый Боже, помилуй нас.

Мария Гваделупская, молись о нас.
Святая Мария, Мать Америки, молись о нас.
Святая Мария, Звезда Новой евангелизации, молись о нас.
Святая Мария, Дева Пречистая, молись о нас.
Святая Мария, Мать истинного Бога, молись о нас.
Святая Мария, Мать, достойная всякого почитания, молись о нас.
Святая Мария, Матерь Милосердия, молись о нас.
Святая Мария, Мать тех, кто любит Тебя и доверяет Тебе, молись о нас.
Святая Мария, Матерь взывающих к Тебе и ищущих Твоей помощи,молись о нас.
Святая Мария, Мать, исцеляющая все наши боли, беды и печали, молись о нас.
Святая Мария, Мать, средство от наших страданий, молись о нас.
Святая Мария, Мать, поддерживая нас своим сострадательным и милосердным взглядом, молись о нас.
Святая Мария, Мать, показывая нам Свою помощь, любовь и сострадание, молись о нас.
Святая Мария, Мать, покровительница простых и смиренных, молись о нас.
Святая Мария, Мать, полная благодати для тех, кто верно служит Ей, молись о нас.
Святая Мария, Мать, защищающая всех, кто к тебе приходит, молись о нас.
Святая Мария, Мать, обнимающая нас, молись о нас.
Святая Мария, источник нашей радости, молись о нас.

Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, помилуй нас, Господи.
Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, услышь нас, Господи.
Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, помилуй нас.

Молись о нас, Пресвятая Богородица,
чтобы мы могли быть сделаны достойными обетований Христа.

ПОМОЛИМСЯ

Всемогущий, вечный Боже, доверивший Свое Милосердие Деве Марии Гваделупской, заступничеством Матери Сына Твоего, Матери Милосердной Любви, зажги наши сердца, чтобы мы могли быть верными проповедниками и орудиями этого Божественного Милосердия для мира. Просим об этом через Господа нашего Иисуса Христа, Сына Твоего, живущего и царствующего с Тобою, и Духа Святого, Бога во веки веков.
Аминь.

Помни, Премилостивая Дева Гваделупская, что, явившись чудесным образом на горе Тепейяк, Ты обещала показать Свое сострадание и сострадание к любящим Тебя и уповающим на Тебя, ищущим Твоей помощи и обращающимся к Тебе в своих нуждах и страданиях. Ты обещала удовлетворить наши просьбы, утереть наши слезы и дать нам утешение и освобождение. Никто никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь прибегал к твоей защите, умолял тебя о помощи, искал твоего заступничества, за других или за себя, и был покинутым тобой. Вдохновленные этой надеждой, мы прибегаем к тебе, Мария, Дева Матерь истинного Бога. Сожалея о наших грехах, мы падаем ниц перед Твоим святым присутствием, уверенные, что Ты покажешь нам Свои милостивые обетования. Мы полны надежды, что под Твоими крыльями и Твоей защитой ничто не сможет нас сломить и напугать, что нам не придется бояться ни болезней, ни бед, ни каких-либо страданий. Ты, наше здоровье и жизнь, ты, которая есть наша мать, хочешь быть с нами через свой чудотворный образ. Посвятив себя Твоей материнской защите и имея Тебя своим убежищем во времена испытаний, нам больше ничего не нужно. Святая Богородица, не презри просьб наших, но по милости Твоей услышь просьбы наши. Аминь.

ПРАЗДНИК В ГВАДЕЛУПСКОЙ БАЗИЛИКЕ 11 — 12 ДЕКАБРЯ 2022 ГОДА

.

День Девы Марии Гваделупской в Мексике отмечается ежегодно 12 декабря. Это Римско-католический праздник в Мексике, представляющий собой национальную Фиесту. В этот день Богородице приносят подарки, обычно букеты цветов, а также исполняют для неё танцы и песни. Прочитав статью, вы узнаете, кто такая Мария Гваделупская. Также вы познакомитесь с тем, как в Мексике празднуется её день.

1. Богоматерь Гваделупская — признанный символ мексиканских католиков

Богоматерь Гваделупская (Nuestra Señora de Guadalupe) — это титул Девы Марии, связанный с живописным изображением, хранящимся в базилике Богоматери Гваделупской в Мехико. Согласно легенде, Дева Мария в 1531 году четыре раза появлялась перед местным христианином Хуана Диего на холме Серро-дель-Тепеяк (Tepeyac Hill). Она разговаривала с ним на его родном языке и велела ему просить епископа построить часовню в её честь.

Архиепископ Мехико сразу не поверил Хуану Диего и велел ему попросить у этой женщины чудесное знамение, чтобы доказать, что она действительно Богородица. 12 декабря Хуан нашёл у подножия холма цветущие кастильские розы и принёс их архиепископу в своём плаще. Когда он распахнул плащ, розы упали на пол, и на ткани было видно изображение Девы Гваделупской.
Говорят, что миллионы коренных жителей Мексики были обращены в католичество в результате появления чуда Марии Гваделупской.

В 1910 году Дева Мария Гваделупская была провозглашена покровительницей Латинской Америки. В настоящее время Богоматерь Гваделупская — признанный символ мексиканских католиков.

2. Паломничество к Базилике Богоматери Гваделупской

В 1532 году у подножия холма было построено святилище, посвящённое Деве Гваделупской. Богатая святыня была воздвигнута в 1622 году. Нынешняя церковь была построена в 1709 году и в 1904 году была названа Базиликой.

12 декабря тысячи людей со всех концов Мексики направляются в главный религиозный центр Мексики — Базилику Девы Гваделупской, расположенную в Вилья-де-Гуадалупе-Идальго, Северном районе Мехико.

Они совершают паломничество сюда, чтобы увидеть изображение Марии (Virgen Morena) и, чтобы помолиться. Внутри Базилики изображение Богородицы висит над главным алтарём. Там есть движущиеся дорожки, чтобы люди могли подойти как можно ближе. Сюда приводят детей, одетых в традиционные костюмы. Они получают здесь благословение.

Богоматери Гваделупской на протяжении веков приписывали всевозможные чудеса. Некоторые мексиканцы передвигаются на коленях по Каменной улице, ведущей к Базилике Марии Гваделупской, прося о чудесах или вознося благодарение Пресвятой Деве за удовлетворённое прошение. Паломники также несут цветы для Марии Гваделупской.

Самый простой способ добраться до базилики из Мехико — это доехать на метро до станции La Villa-Basílica, а затем пройти два квартала на север по Кальс-де-Гуадалупе.

3. Как празднуется День Девы Марии Гваделупской?

День Девы Марии Гваделупской или Диа-де-ла-Вирхен-де-Гуадалупе (Día de la Virgen de Guadalupe) — популярный католический праздник, который празднует веру в то, что Хуан Диего на холме Серро-дель-Тепеяк столкнулся с Девой Марией 9 и 12 декабря 1531 года. Мария стала покровительницей Мексики в 1746 году, а Диа-де-ла-Вирхен-де-Гуадалупе стала национальным праздником в 1859 году.

День Богоматери Гваделупской — это не федеральный государственный праздник Мексики, но это религиозный праздник. Это выходной день для широких слоев населения, а школы и большинство предприятий в Мексике будут в этот день закрыты.

Хотя этот день числится национальным праздником, для банков, для большинства компаний — это рабочий день. Многие компании могут организовывать мессы и обеды для своих сотрудников.

Сегодня десятки тысяч людей едут в Мехико, чтобы посетить место, где Богородица явилась мексиканскому народу. Праздник представляет собой национальную Фиесту, которая включает в себя традиционную музыку и весёлые аттракционы. Паломники приносят Богородице подарки, обычно букеты цветов, а другие посетители исполняют для неё танцы и песни на площади снаружи Базилики. Здесь также есть уличная ярмарка с едой и ремёслами.

В других частях Мексики подобные праздники организуются с некоторыми уникальными вариациями празднования. В некоторых местах в честь Марии Гваделупской сооружают алтари из цветов. В других частях города готовят традиционные блюда, такие как бунуэлос, распадос и тортас, а также такие мероприятия, как парады, родео и бои быков.

Вот так День Девы Марии Гваделупской отмечается в Мексике! Про День Девы Марии Апаресиды в Бразилии читайте здесь…

Читать статью «День Девы Марии Апаресиды в Бразилии»

Читайте также

Праздники и фестивали разных стран мира

Главные национальные праздники разных стран

Уважаемые читатели! Пишите комментарии! Читайте статьи на сайте «Мир праздников»!

Праздник Девы Марии Гваделупской

12 декабря – один из самых важных религиозных праздников в Мексике, когда миллионы совершают паломничество к Базилике Девы Марии Гваделупской в Мехико, чтобы почтить темнокожую деву, которая якобы явилась индийскому крестьянину 12 декабря 1531 года. Около 5 миллионов человек со всей страны пришли к базилике с огромными факелами, деревянными статуэтками и керамическими статуями девы на своих плечах. Многие паломники несколько дней шли пешком или ехали на велосипедах.

Смотрите также: Католичество это круто

   12 декабря на всей территории Мексики отмечается большой национальный религиозный праздник – День Святой Марии Гваделупской.

   Закрываются все школы, университеты, банки, промышленные предприятия. К главной Базилике Св. Девы Гваделупе, расположенной в северной части города Мехико, начинают стекаться огромные толпы паломников не только из разных уголков Мексики, но и из других стран. Шествие начинается за три дня до самого праздника. Прибывают на грузовиках, автобусах, машинах, велосипедах, пешком. Среди паломников можно увидеть индейцев из всех штатов Мексики, наряженных в свои национальные костюмы, причем каждое селение готовит свою танцевальную программу для прославления самой главной мексиканской святой – Св. Девы Гваделупе.

   На холме Тепейяк построен целый комплекс храмовых зданий, посвященных ей. Изображение Св. Девы Марии Гваделупской можно увидеть в каждом жилище мексиканцев, во всех магазинах, на автобусах, в ресторанах, на дорогах, отелях…

   В этот день на площадь, расположенную перед Базиликой, прибывают более 11 миллионов человек (фото и данные за 2018 г. ТВ Azteca). По обочинам главной магистрали, ведущей к Базилике, стоят машины, на которых добровольцы привозят еду для бесплатной раздачи всем нуждающимся. ( Министерство по туризму Мексики не рекомендует туристам в этот день посещать Базилику). 

   Почему Св. Мария Гваделупская стала главной покровительницей народов Мексики? Почему храмовый комплекс стал вторым местом по значимости после Ватикана? Что заставляет 20 млн паломников и туристов со всех континентов ежегодно посещать это место?

   Тема трудная, но очень интересная. Где правда переплетается с вымыслом, где научные иссследования оказываются бессильными перед отдельными фактами, которые невозможно объяснить. Но как бы то ни было, история распространения христианства по всей американской территории началась именно отсюда, с горы Тепейяк.

   Итак, завоевание (конкиста) Мексики началось в 1519 под предводительством Эрнана Кортеса и всего через два года завершилось. К Испании была присоединена огромная часть американского континента. Перед конкистадорами встала труднейшая задача: обратить население Америки в христианскую веру. И этот вопрос оказался на несколько порядков сложнее, чем само завоевание новых земель. Индейское население не желало отказываться от своих богов. Но обратить местное население в христианскую веру было просто необходимо, чтобы двигаться дальше. И нужно было доказать индейцам, что католические боги сильнее и могущественнее многочисленных индейских языческих богов.

   Начинают строиться первые храмы, которые должны были поразить индейцев своей красотой и богатством. Причем стены первых храмов возводятся из камней разрушенных мексиканских пирамид, их святынь, и сделано это было преднамеренно, что можно рассматривать как прямое надругательство над верой индейцев, и как утверждение превосходства одной веры над другой.

   Миссионерам четырех христианских религиозных орденов Европы (Францисканского, Доминиканского, Иезуитского и Августинского), насаждавших католическую религию в Мексике, приходилось трудновато. Их первые монастыри, наскоро построенные, жгли, самих монахов убивали.

   Индейцы отказывались посещать монастыри и храмы. Никакая сила не могла загнать их в закрытые помещения. Высокие крытые каменные своды их пугали, так как они привыкли к проведению своих религиозных церемоний на открытом воздухе. Поистине революционное решение, принятое специально для них, о постройке открытых капелл при храмах, (и такие капеллы сохранились до наших дней!) не дало положительного результата. Новое слово в привычной архитектуре католических храмов не дошло до сердец индейцев.

   Около 20 млн погибших в результате Конкисты, разрушенные индейские пирамиды и храмы, поруганный Пантеон языческих богов, разрушенный привычный уклад жизни – все это не способствовало принятию новой веры, насильно навязываемой непрошенными гостями…

   И вот так, ни шатко ни валко шли дела до 1531 года. Пока не случилось чудо чудное… Чудо произошло 12 декабря 1531 года на северной окраине современного Мехико на горе Тепейяк.

Легенда о происхождении нерукотворного образа

   Бедный индеец по имени Хуан Диего отправился в лес для сбора хвороста. И вдруг перед ним появилась Дева Мария, которая объявила ему о своем желании видеть на этой горе построенный новый храм. И предложила Хуану Диего рассказать о ее появлении францисканскому епископу Хуану де Сумаррага. Епископ отказывается верить, да еще и заявляет, что «чудеса уже не случаются, так как в них сегодня нет большой нужды».   Но Дева Мария оказывается настойчивой и еще трижды является перед очами Хуана Диего, приняв новый образ, напоминающий местных смуглых красавиц, и новое имя Гваделупе. Имя Гваделупе переводится с языка науатль, как «уничтожающая змей». При последнем появлении она просит отправиться в горы и набрать хвороста на вершине холма Тепейяк. Хуан Диего подчиняется, набирает хворост в свою накидку- тильму (прямоугольный кусок ткани, используемый у индейцев в качестве плаща) и идет вновь к неверящему епископу. Он рассказывает о просьбе Девы Марии, которая хотела бы взять под свое покровительство все народы Америки, разворачивает свою тильму, в которой вместо хвороста оказываются прекрасные розы, а на самой тильме появляется нерукотворный образ Св. Девы Гвадалупе. А на месте ее появления возникает родник с чистой водой.

  На территории комплекса воздвигнут памятник , где запечатлен момент появления иконы Св. Гваделупе вместе с розами. 

   На переднем плане бронзовая скульптура, запечатлевшая момент рассказа Хуана Диего о чудесном появлении Святой Девы Гваделупе с демонстрацией доказательств ее появления. Индеец демонстрирует свою накидку-тильму, на которой появилось изображение Св. Девы — т.е. икону и розы, оказавшие завернутыми в тильму вместо собранного им хвороста. 

   Якобы, на месте появления Св.Гваделупе забил родник с чистой водой. В 1771-1791 гг. был построен Храм Родника (Capilla del Pocito). Автор проекта Франсиско Герреро. Внутри часовни находился колодец со святой (?) водой. В результате многих землетрясений родник иссяк. Но мексиканцы продолжают до сих верить в чудодейственное свойство родника, и на сетке, закрывающей теперь колодец, оставляют фотографии, локоны, игрушки и др. в надежде на волшебное исцеление дорогих и близких людей…

   И дальше дело пошло как по маслу.   За 6 лет крещение приняли почти 8 миллионов человек, практически все население Мексики. Добровольно! Вспомним, сколько веков и как мучительно шел процесс христианизации в Европе.

   Итак, до этого момента все нам ясно и понятно. Вопросов, как говорится, нет. А вот дальше начинаются чудеса… Я буду излагать лишь факты.

   В период с 1947 по 1982 год проводились три независимые экспертизы ткани, на которой появился образ Св. Девы Гваделупе. Было выяснено, что ткань была произведена из волокон агавы. Но естественный срок службы такой ткани не превышает 20-30 лет, а иконе уже около 500 лет, и никаких следов гниения и распада не обнаружено.

   Ткань из агавы, в общем-то, не общепринятый материал для создания икон и полотен, имеет  пористую, как бы «шерстистую» структуру, на которой краска не должна держаться. Но она держится. В исследовании состава краски принимал участие известный ученый Рихард Кун, лауреат Нобелевской премии в области химии. Вывод его фантастичен: при создании полотна не использовались красители природного происхождения. Ни животного, ни минерального, ни растительного…

   При рассмотрении иконы в инфракрасном свете в 1979 г. ученые Филипп Кэллахан и Джоди Б. Смит заявили, что на ней не обнаружено следов предварительных набросков, эскизов. Образ создан в один прием и без всяких исправлений. Отсутствуют также следы грунтовки и лака. Более того, не обнаружены также мазки кисти. Истории живописи неизвестен подобный способ нанесения «краски» на холст.

   Долгое время икона находилась в открытом доступе. К ней тянулись миллионы рук и губ. На нее вешались украшения и предметы одежды заболевших людей, так надеявшихся на чудесное исцеление. Но никаких следов потертости и обветшания на ней нет. Как нет и копоти от сотен тысяч сальных горящих свечей, освещавших храм на протяжении нескольких веков.

   Более того, согласно результатам научных исследований, икона не покрывается пылью, ей не страшны ни влага, ни гнилостные бактерии и грибки. Удивительно, но не было ни одной реставрации иконы за почти 500 лет ее существования…

   Перуанский инженер Хосе Асте Тонсманн провел цифровую обработку отсканированного лика и обнаружил в глазах сохранившееся изображение Хуана Диего. Причём одно и то же изображение присутствует в обоих глазах, но в разных ракурсах, точно так же, как в человеческих глазах отражается то, что происходит перед человеком.

   Доктор Меро Эрнандес Илескар, астроном, вместе со своими коллегами из Франции обнаружил, что звезды на плаще Девы Марии указывают на день, в который Богоматерь в последний раз явилась Хуану Диего: «Расположение звезд на плаще Марии соответствует их расположению на зимнем небе в указанный день — 12 декабря 1531 года, в 10.40 утра». И что особенно любопытно, что наблюдатель, по мнению ученого, находился в тот момент не на Земле, а на Солнце.

   В 1910 году, папа Пий X объявил ее покровительницей всей Латинской Америки, а в 1945 году – покровительницей всей Америки. А в 2002 году Ватикан канонизировал Хуана Диего. Он стал первым в истории католическим святым индейского происхождения.

   В начале 20-х годов ХХ века был организован теракт. Взорвалась бомба, подложенная в одну из ваз с цветами, стоявшую непосредственно под иконой. Погибли два человека, искореженное тяжелое распятие отлетело в сторону. Но взрыв не смог повредить икону. Это искореженное распятие поместили под стекло, как память о печальных событиях взрыва в Базилике. . Эпицентр взрыва находился под иконой. Икона осталась совершенно цела, лишь руки  Святой Девы покрыла копоть от взрыва. Копоть сняли, и это была единственная «реставрация» иконы за более чем 500 лет.

   Так что, хотите — верьте, хотите – нет…

   На месте чудесного появления Св. Девы Гвадалупе был выстроен комплекс зданий.

   Первой была построена знаменитая церковь Нуэстра Сеньора де Гуаделупе – Старая Базилика (1531—1534 гг.) В последующие годы она неоднократно перестраивалась и обогащалась новыми элементами. Существующее здание церкви Нуэстра Сеньора де Гуаделупе относится к 1695—1709 годам и являет собой яркий образец испано-американского барокко. Высота золотого купола церкви — 40 метров.

   Поначалу знаменитая икона находилась здесь. Богатый барочный интерьер, интересная и сложная каменная резьба. Здание находится в печальном состоянии из-за слишком мягкого грунта. Тяжелый фасад накреняется. И пока нет достойных инженерных решений для выравнивания фасада. Старая Базилика периодически закрывается на ремонт.

   Внутренний интерьер Старой Базилики. В результате бесконечных реставраций колонны были увеличены в объеме, утеряны первоначальные элементы украшений. 

   Один из алтарей Старой Базилики в боковом приделе.

   На переднем плане перед алтарным столиком стоит макет Старой Базилики, выполненный из чистого серебра. 

   Из-за огромного наплыва верующих в 1976—1977 годах, рядом со Старой Базиликой, по проекту архитектора Педро Рамиреса Васкеса, было построено здание Новой Базилики, рассчитанное на одновременное пребывание в нем более 20-ти тысяч человек.

   Автором проекта стал известный мексиканский архитектор, талантливый инженер Педро Рамирес Васкес, знаменитый архитектор, опередивший время, умнейший и доброжелательный человек, увы, несколько лет назад покинувший этот мир. По его словам, после более близкого и детального ознакомления с иконой, он из убежденного атеиста превратился в глубоко верующего человека.

   Новая Базилика Св. Девы Гваделупе — выдающийся шедевр современной архитектуры.Самая высокая точка крыши Базилики увенчана стилизованной папской тиарой, католическим крестом и буквой М – Мария. Базилка двухэтажная, а под ней находится шестиэтажная стоянка для автомобилей.

Крыши двух Базилик Св. Гваделупе: новой и старой. (Это фото из интернета).

  В алтарной части Новой Базилики ныне хранится всемирно известный нерукотворный образ Пресвятой Девы Гваделупской, чудесно отпечатавшийся на плаще индейца Хуана Диего. Икона висит достаточно высоко, защищенная пуленепробиваемым стеклом. Для того, чтобы не было столпотворения под иконой, установлены три горизонтальных движущихся эскалатора, которые провозят верующих. Многие ползут к иконе на коленях в кровь стирая кожу на них. Молят о здоровье близких… Снимки нужно делать очень быстро, эскалаторы движутся с довольно большой скоростью, чтобы пропустить потоки желающих.

   Слева видна икона Св. Девы, установленная на уровне второго этаже, чтобы ее можно было видеть из любой точки храма. А справа икона с изображением того самого Хуана Диего, перед очами которого она появилась с предложением стать покровительницей и защитницей народов Мексики. Напомню, что в 2002 году Ватикан канонизировал Хуана Диего. 

Необычный интерьер католического храма. Непривычный глазу. Но не воспринимающийся как нечто чужеродное, отторгающее.

   Идет месса. Обычная. Каждодневная.

Продолжение следует…

Историю появления образа можно прочитать здесь, а мы сегодня разберем, что означают его детали для тех народов, что он был явлен.

Название «Гваделупа» происходит от искаженного ацтекского слова означающего: «Та, которая раздавливает змея». Есть еще вариант: «Та, которая выгоняет того, кто нас пожирает». На месте разрушенного храма богини Тонанцин был построен храм посвященный Деве Марии Гваделупской. И начался массовый добровольный переход индейцев в христианство. За каких-то 6 лет крещение приняли 8 миллионов человек- практически все население тогдашней Мексики. Это действительно было настоящим чудом, учитывая как сложно, тяжело и медленно продвигалась христианизация в других местах. В Европе, например, распространение христианской веры заняло не одну сотню лет.

Чтобы понять и в какой-то мере объяснить чудо стремительной евангелизации Мексики, надо попробовать взглянуть на нерукотворный образ Девы Марии Гваделупской глазами индейца того времени. Символы, которыми Образ насыщен, были понятны ацтекам с детства, хотя черты лица Девы не являются вполне индейскими. Они скорее принадлежат женщине-метиске (метисы – потомки смешанных браков между европейцами и индейцами). Что видят и что понимают ацтеки глядя на образ Девы Марии Гваделупской? Длинные распущенные волосы – символ девственности. Черный пояс опоясывающий Деву выше талии означает беременность. Вот Вам четкое и хорошо понятное индейцам объяснение одного из главных положений христианской религии – о непорочном зачатии.

Дальше-больше. Два конца ленты трапециевидной формы, свисающие до самого низа говорят о том, что на смену старого приходит новое. (Прощло только 10 лет как Кортес взял штурмом и разрушил столицу империи ацтеков Теночтитлан, на месте которой был основан Мехико, а в жизни местного населения произошло так много изменений). Дева заслоняет собой Солнце (его лучи охватывают всю фигуру по периметру)- это значит, что она сильнее бывшего верховного божества языческой веры, олицетворявшего собой Солнце и войну. Но, все же, руки Девы сложены как будто она молится – значит она не Бог.

Но, пожалуй, самым важным символом Образа для индейца является четырехлепестковый цветок Науи Оллин (цветок Солнца). В культуре ацтеков он несет в себе фундаментальные понятия бытия: центр Вселенной, четыре стороны света, живительная энергия Солнца, полноценная жизнь, бесконечное движение. Ацтек, увидевший изображение цветка Солнца на одежде Богоматери, сразу понимал чьё изображение он видит перед собой. И ему становилось понятно, что прекрасная смуглянка носит в своём лоне Господа. На тунике Девы находится также изображение восьмилепесткового цветка, символизирующего соединение Венеры с Солнцем – тоже чрезвычайно важный символ в культуре ацтеков, символизировавший соединение двух главных богов ацтекского пантеона. Исследователи отмечают и многие другие символы древней индейской культуры отраженные на иконе: цвет голубой туники и розовой накидки символизирует небо и землю; многоцветные крылья ангела, поддерживающего Деву, похожи на окрас священной птицы Тциницкан. И т.д.

Науи Оллин (цветок Солнца) — фрагмент одежды Девы Марии Гваделупской.

Что же получается? Через 10 лет после разрушения храма богини Тонанцин индейцы снова стали приходить со всех концов страны на священный холм чтобы поклониться Матери Божьей. Имя Тонанцин переводится с языка науатль как «наша уважаемая мать». Кстати, французы называют Богородицу «Нотр-Дам»(Наша Дама), испанцы «Нуэстра Синьора» (Наша Госпожа). Тонанцин, в одной из своих ипостасей, являлась покровительницей рожениц и женщин умерших при родах. Она также являлась богиней земли и плодородия. Тонанцин часто изображалась с младенцем на руках. Правда, внешне Дева Гваделупская смотрится намного привлекательнее прежней ацтекской богини. Да и нравом она помягче, не требует человеческих жертвоприношений. А в остальном, в глазах местных жителей, изменилось не так уж много. Естественно, к большому негодованию христианских священников, индейцы очень долго называли Деву Марию именем Тонанцин.

На изображении Девы Марии Гваделупской присутствуют и традиционные европейско-христианские символы. Сам день появления изображения Богородицы на плаще Хуана Диего, 12 декабря по старому стилю, является символическим – это 22 декабря по нынешнему, Григорианскому календарю! (Католики перешли на Григорианский календарь раньше православных, поэтому разница между старым и новым стилем у них меньше). Это день зимнего солнцестояния, солнцеворот, победа света над тьмой. Звезды на образе Девы Марии расположены не просто так, а воспроизводят созвездия. Их расположение соответствует зимнему небу Мексики 22 декабря 1531 года, но с «маленькой» поправкой – созвездия выглядели так, если бы наблюдатель находился не на Земле, а в центре солнечной системы!

Расположение звезд на накидке Девы Марии Гваделупской всегда вызывало большой интерес у специалистов. Созвездие «Северная корона» венчает голову Девы Марии – Царицы Неба и Земли.( В католической культуре принято «короновать» Деву Марию). Созвездие «Дева» расположено на сердце Богородицы (символ девственности). Напротив лона Богородицы находится созвездие «Льва» с яркой звездой «Регул» , в переводе с латинского означающего «принц», «маленький король». (Символизирует рождение Девой Марией маленького «принца» — Иисуса Христа).

Для коренного народа Мексики, индейцев разных племен и народностей , но особенно для ацтеков, явление Богородицы оказалось настоящим спасением и надеждой на лучшее будущее. В тяжелые годы: государство разгромлено, столица разрушена, верховный правитель взят в плен и убит, на месте храмов одни развалины, всюду хозяйничают страшные пришельцы у которых, какой ужас, на лице растут длинные волосы( все индейцы безбородые). В фантастических фильмах земляне подобным образом воспринимают ужасных и жестоких инопланетян. И тут появляется светлый луч в этом царстве мрака и безнадежности – появляется богиня Тонанцин, такая родная и понятная, хотя страшные чужестранцы называют ее иначе (дикари), но хоть не валяют храм и позволяют людям приходить к ней со своими бедами и заботами. Действительно, явление Богородицы в декабре 1531 года оказалось очень своевременным и помогло народам Америки сравнительно просто перейти на новый виток развития цивилизации.

Источник и статья целиком

Молитвы

Святая Мария Гваделупская помоги мне грешному(ой) справиться с трудностями и настави меня на праведный путь, призри на меня своим оком и сохрани от смерти и болезни во имя Отца и Сына и Святаго Духа . Аминь

Приходим к Тебе, Дева Мария Гваделупская,
Так как на Тепеяке мы уверовали,
что Ты наша Святая Матерь,
и в Твоем Пятом Откровении помилуй нас
и с материнской заботой излечи все недуги.
Мы больны душой.
Исцели нас, милостивая Госпожа,
чтобы мы всегда пребывали в благодати Христа Спасителя.

Матерь Бога и Матерь наша,
пробуди в наших сердцах
таких же безжизненных и холодных, как Тепейяк,
любовь к Богу и нашим братьям. Аминь.

Стрит-арт на тему

Вечером 12 декабря Папа Франциск по традиции возглавил в Ватиканской базилике Мессу праздника Пресвятой Девы Марии Гваделупской, покровительницы Латинской Америки. Передает русская служба Vatican News.

В своей проповеди Епископ Рима отметил, что на протяжении всей истории человечества Господь проявляет нежность, сострадание, милосердие и провиденциальную любовь через жесты, события или через людей. Его способ спасительного вмешательства всегда поразителен и наполняет радостью, и наивысшим его выражением стало пришествие Сына в человеческой плоти. В Иисусе, рождённом от Марии, «Предвечный сошёл в бренность нашего времени, став навсегда и бесповоротно ‘Богом с нами’». Как брат и верный спутник, Он идёт рядом, ничто наше Ему не чуждо, ибо Он – один из нас, сопричастный людям во всём, кроме греха.

Почти пять веков назад, в тяжёлые времена встречи двух разных миров, отметил Папа, Господь послал Свою Матерь – Пресвятую Деву Гваделупскую – на благословенные земли Америки, «желая утешить и удовлетворить нужды самых малых, не исключая никого, дабы обнять всех материнским заботливым присутствием и любовью».

«В этом году мы отмечаем праздник Богородицы Гваделупской в трудный для человечества период – горькое время, полное войн, растущей несправедливости, голода, нищеты и страданий. И хотя этот горизонт кажется мрачным, ошеломляющим, с предвестиями ещё большей разрухи и невзгод, Божественная любовь и снисхождение возвещают, что это также благоприятное время спасения: через Пресвятую Деву Всевышний и теперь дарует нам Своего Сына. Христос призывает к братству, просит отказаться от эгоизма, безразличия и антагонизма, ‘поспешно’ взять на себя ответственность друг за друга, протянуть руку помощи братьям и сёстрам, которые были забыты и отброшены нашим потребительским и апатичным обществом».

На этом празднике, отметил Папа, «Пресвятая Дева Мария Гваделупская хочет встретиться и с нами, как однажды она встретила Хуана Диего на холме Тепейак». Мария желает быть вместе с нами, просит позволить ей быть нашей Матерью, дабы мы открылись её Сыну Иисусу, приняли Его послание и научились любить, как любит Он. Богородица Гваделупская «напоминает, что именно Евангелие сформировало душу Латинской Америки и что мы, верующие во Христа, обязаны быть убедительными свидетелями любви Иисуса Христа и решительными протагонистами, творцами новой культуры, которая заботится, принимает и возрождает».

В конце проповеди Епископ Рима вознёс молитву, дабы по заступничеству Пресвятой Девы Марии Гваделупской «мир Господень поселился в наших сердцах и в сердцах всех людей доброй воли».

12 декабря паломники со всей Мексики собираются у ворот религиозного центра страны — Базилики Девы Гваделупской, расположенном в северной части столицы Мехико. Люди молятся Деве Гваделупской (которую мексиканцы почтительно зовут «Наша сеньора Гваделупе» — «Nuestra Senora de Guadalupe»). После мессы начинаются народные гуляния. Как же без них? Мексиканцы — одни из самых заядлых фиестолюбцев в мире…

Национальным праздником этот день стал считаться с 1859 года. Праздник символизирует укрепление католической веры на землях Мексики. Веру завезли испанцы, которые сначала пытались силой насадить чуждое индейцам представление о едином боге. Борьба религий продолжалась вплоть до тех пор, пока одному из индейцев — Хуану Диего — не явилась Дева Гваделупе.

 С этого дня религиозная история Мексики изменилась. 

12 декабря 1531 года молодой индеец Хуан Диего держал путь к холму Тепейак, когда внезапно небо над ним озарил яркий свет, и перед ним предстала Дева Мария.

 Позднее он описал ее как «молодую девушку с черными волосами и темной кожей, которая была больше похожа на девушку из племени индейцев, нежели на белую». 

Она наказала ему пойти к священнику и попросить того построить церковь на холме Тепейак… Но священник не поверил словам индейца и не исполнил его просьбы.

Спустя несколько дней Дева Мария вновь явилась Хуану Диего и сказала, чтобы он собрал букет цветов с вершины холма.

 А так как на дворе была зима, и никаких цветов не было, молодой человек удивился, но все же поднялся на холм. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там целое поле прекрасных цветов! 

Хуан Диего набрал охапку цветов и вновь отправился к священнику.

 Когда он развернул перед священнослужителем свою накидку, в которую завернул цветы, перед глазами обоих предстал образ Девы Марии, чудесным образом проявившийся на ткани накидки. 

Тогда, наконец, священник поверил словам молодого индейца и принялся за строительство Базилики в честь Девы Гваделупе…

Сегодня тысячи людей приезжают в Мехико только ради того, чтобы посетить то место, где когда-то окрестным жителям явилась Дева Гваделупская. 

Нерукотворный образ Девы Марии Гваделупской, вот уже пятое столетие хранящийся в специально построенной для него базилике, — величайшая святыня Мексики. 

Популярность её распространяется далеко за пределы страны. Гваделупскую Деву называют «Покровительницей обеих Америк». А научные исследования образа, результаты которых опубликованы в последние годы, просто ошеломляют…

Теперь 12 декабря — день фестивалей традиционной мексиканской музыки и танцев.

Пилигримы шествуют через город с букетами цветов в руках (символические подарки для Девы Марии). Некоторые из них, особо набожные, путь по каменной дороге к Базилике проделывают на коленях, молясь о свершении чуда или вознося благодарственные молитвы Деве Марии Гваделупской.

Сюда ежегодно стекаются миллионы паломников со всей Америки. Цифры доходят до 14 млн. человек. 

Поскольку старая базилика построенная в XVIII веке, со временем сильно просела, то её надолго закрыли. В 1976 году рядом построили новую на 20 тысяч человек. Именно здесь находится наиболее почитаемая святыня всей Латинской Америки.

Сотни тысяч паломников со всей страны собрались у базилики, которая была построена неподалеку от горы Тепейяк

Наверное многие из вас слышали про плащ Хуана Диего, на котором запечатлелся нерукотворный образ Девы Марии Гваделупской.

По окончании церковной службы наступает время накрывать праздничные столы, расставлять лотки с сувенирами, устраивать уличные представления с музыкой и танцами.

 Все это происходит на главной площади Мехико. В некоторых частях города из цветов строятся алтари в честь Девы Гваделупской. 

В этот праздничный день есть место даже таким опасным забавам, как родео и бои быков.