Дубоссарский праздник урожая

Чтобы ощутить всю громадность этой эстетической разводки,
нужно вернуться в далекий, как говорят, 1994 год. Именно тогда Владимир
Дубосарский и Александр Виноградов сошлись на просторах московского
contemporary art, чтобы замутить свой столь неодназначый проект. В те жестокие
и веселые времена актуальным искусством считались вот что: брутальные и дикие
выходки в интерьерах и на открытом воздухе агрессивных творцов вроде
Бренера
и
Кулика,
как правило, голых, а также изготовление ассамбляжей, объектов и инсталляций.
Вы не поверите, но тогда дело доходило до создания инвайронмента – что это
такое, я объяснять сейчас не буду.

В общем, московское актуальное искусство развивалось в
формах, пристойных и интересных для инсайдеров, но достаточно диковатых для
неподготовленного потребителя. Ведь что такое искусство с его,
неподготовленного потребителя, точки зрения? Это живопись, скульптура, графика,
макраме. Ну, Дымково еще. А тут – черт знает что такое, чего еще совсем недавно
нельзя было увидеть ни на Всесоюзной художественной выставке «Советская
Россия», ни даже на фестивале творчества народов СССР. То есть картина –
реалистическая картина — как наиболее массовый и привычный предмет, считающийся
произведением искусства, потребителю практически не была дана в ощущениях.
Реалистическая картина московским актуальным искусством презиралась, над ней
отрыто потешались и насмехались в голос. Она считалась совковым отстоем. Если в
тусовку попадал человек, всерьез пишущий портрет-пейзаж-натюрморт-жанр, с ним
общались как с недостаточным.

И вот во всем этом тандем (как сейчас говорят)
Дубосарский-Виноградов вдруг предложил в рамках актуального искусства этот
совершенно традиционный и третируемый продукт – картины. Причем, не просто
картины. Копии модернистских стандартов выставлял тогда, скажем, и
Тер-Оганян.
Дубосарский-Виноградов предложили картину в самом прОклятом в то время вместе с
коммунизмом классическом соцреалистическом стиле. Ну, что-то вроде Аркадия
Пластова. Тем более, что писать картины они, в отличие от большого числа
актуальных художников, умели – оба закончили училище 1905 года, а потом и
Суриковский институт.

«Дорогая, я еще в офисе»

Ниже падать было некуда. Ну, оставалось еще разве что
Дымково. Скажем прямо, профессиональная публика была в недоумении. Она тогда
потерялась. Типа, что это за откровенно ретроградная позиция? Или это полный
идиотизм? Ну, ладно еще Виноградов! Он после окончания института работал
художником на мебельной фабрике и в качестве актуального художника себя никак
не проявлял. Но Дубосарский-то, с его мощным и долгим бэкграундом хотя бы в
виде участия в могучем проекте «Галерея на Трехпрудном» — многолетнем и одном
из самых продвинутых тогда проектов московского актуального искусства – как
он-то докатился до подобного штрейкбрехерства?!

Битлз в Москве

На самом деле Дубосарский-Виноградов завернули совершенно
точно просчитанную и безумно красивую поганку, по сути своей не менее
радикальную, чем голый Кулик или
Осмоловский
с нецензурной лексикой на Красной площади. В чем, конечно, все продвинутые люди
через некоторое время все-таки разобрались.

Тотальная живопись (фрагмент)

Итак, переходим к сути проекта. Начнем с того, что это
высказывание совершенно персонажное. То есть, все эти картины как бы сделаны
неким жизнерадостным и не особо разборчивым художником, который раньше, условно
говоря, писал картины про коммунизм, а теперь перешел на обслуживание другого
доминантного клиента – новых русских. То есть язык произведения остался прежним
– ведь он же, этот гипотетический художник, по-другому не может, да и
гипотетический потребитель другого языка не понимает – а тематика произведений
изменилась в соответствии с веяниями времени.

Мишка и Барби

То есть, в отличие от других мастеров актуального искусства,
беспрерывно воюющих со всеми, начиная со зрителя и заканчивая Богом,
Дубосарский-Виноградов заняли позицию полнейшего и беспринципнейшего
конформизма и полного приятия всего, что происходит в мире. Они
продемонстрировали готовность обслуживать самый примитивный вкус, воплощать
самые незатейливые фантазии, делать все очень красиво и предельно понятно. Они
полностью отказались от своих творческих амбиций, стремления к уникальности,
новаторских интенций и всего остального, что входит в характеристику с места
работы актуального художника. Они полностью растворились в гипотетическом
заказчике под вечным девизом «Чего изволите?». Все это, естественно, как
бы.

Праздник урожая

О том, что это – как бы, говорит многое. Самое главное –
это, конечно, перебор во всем. Если красота – то такая, что уже тошнит. Если
счастье – то тоже тошнит. Если сентиментальность – то, естественно, тошнит.
Если торжественность – то, извините, опять же тошнит. Не дождешься от
Дубосарского-Виноградова простого, нормального, человеческого чувства. Ну, чтоб
не тошнило.

Триумф

Кроме того, тандем не пошел выставляться в коммерческие
галереи. Он продолжал работать на тех же площадках актуального искусства, что и
раньше. То есть потребитель их искусства остался тот же, что и у искренних,
радикальных нонконформистов.

Опять же часто встречающийся в работах
Дубосарского-Виноградова абсурд доходчиво сигналит нам о том, что это — как
бы.

Жаркое лето

Короче, под видом честного, крепкого, тупого китча нам
подсовывают типичную симуляцию, остроумную и хорошо сделанную. Не случайно их
работы идут на ура и среди тертых посетителей галерей актуального искусства и
среди тех, кто про это искусство никогда не слышал. Впрочем, воспринимают те и
другие эти работы по-разному. Вторые – по-честному, что особенно приятно
авторам.

Вполне естественно, что выбранная Дубосарским-Виноградовым
квазихолуйская позиция позволяет им творчески перерабатывать всяческую
поп-культуру. Ведь их гипотетический потребитель ее потребляет. И вот из-под
кистей Дубосарского-Виноградова выходят общедоступные мифологические
конструкты, наполненные отечественным содержанием.

Птица-Тройка

Или получается какая-то хоррор-голливудщина, опять же,
российского розлива.

Горячий цех

Или просто дебильно-радостная попса, переодетая в наши вещи,
неброские, но ноские (тут я не пытался писать в рифму, просто других слов не
нашел).

Участковая

Надо сказать, что при всем своем сюжетном патриотизме и при
всей боли за судьбы Родины Дубосарский-Виноградов не обходят в своем
монументальном творчестве (а картины у них о-о-очень большие) и зарубежные
темы. Тем более что первый реальный заказ они получили из Германии. Вот
этот.

Канцлер

Они его получили после того, как написали картину,
посвященную очередной годовщине объединения Германии. Как видите, перед
зарубежным клиентом тандем прогибается не выше, но и не ниже, чем перед
отечественным.

Happy day

Эта германская история – давняя, но интерес к иностранным
событиям у них не пропал и сейчас. Вот картина на избрание Обамы — прямо
«Наполеон на перевале Сен-Бернар» (Жак Луи Давид, 1800. Холст, масло, 264х231
см. Художественно-исторический музей, Вена).

Обама

Истоки творческого метода Дубосарского-Виноградова лежат,
безусловно, в поп-арте. Там тоже под видом радостного приятия общества
потребления лежала хорошо скрытая ирония по поводу этого общества. Эту связь
тандем даже визуализировал.

Уорхол в Москве

Тут фишка в чем? Уорхол – один из ключевых поп-артистов, о
нем в Википедии есть – в Москве никогда не был.

В общем, надо закругляться, а то у меня по знакам перебор.
Короче, сейчас Дубосарский-Виноградов входят в пятерку самых известных
российских художников, их работы продаются за десятки тысяч долларов или евро —
как получится. И хранятся в очень знаменитых музеях. А когда-то мастерская
Дубосарского находилась в заброшенном сквоте в Трехпрудном переулке, и под
раковиной там стояло ведро.

Автор: Вадим Кругликов

Художники. Работали совместно с 1994 года.

Александр Виноградов родился в 1963 году в Москве. В 1984 году окончил Московское художественное училище памяти 1905 года, а в 1995-м — МГАХИ им. В.И. Сурикова. С 1994 года член Московского союза художников; член-корреспондент Академии художеств РФ.

Владимир Дубосарский родился в 1964 году в Москве. В 1984 году окончил Московское художественное училище памяти 1905 года, а с 1988 по 1991 обучался в МГАХИ им. В.И.Сурикова. С 1994 года член Московского союза художников; член-корреспондент Академии художеств РФ.

Первая персональная совместная выставка творческого дуэта «Пикассо в Москве» состоялась в 1994 году (галерея «Студия», ЦДХ, Москва), за ней в 1995 году последовала выставка, названная «Картина для Рейхстага» в Берлине (Galerie Kai Higelman) и «Картина на заказ» в Москве (L-галерея). В 1996 году выставки Виноградова и Дубосарского дважды проходили в галерее М. Гельмана, Москва — «Русская литература» и «Торжество», также состоялась выставка «Цветущий край»( Galerie Kai Higelman, Берлин) и выставка к проекту для русского издания журнала Playboy (Галерея Moscow Fine Art, Москва).

В 1997 году прошли две выставки в Вене — Erntedankfest / Праздник урожая в пространстве Atelier-Ester Freund и «Австрийская и русская литература» в галерее Brasilica, а в московской L-галерее состоялась выставка «Этюды». В 1998 году художники провели выставку P.S. (Галерея М. Гельмана, Москва), в 1999-м — выставки «Живопись, или Просто картины» (галерея Moscow Fine Art, Москва) и «Христос в Москве» (XL Галерея, Москва). В 2000 году прошли выставки: « Вдохновение» (XL Галерея, Москва) и «Летят журавли» (галерея Moscow Fine Art, Москва). В 2001 году художники продолжили развивать тему «Картина на заказ» — состоялась выставка «Картина для Лондона» (Vilma Gold Gallery, Лондон), также прошли выставки Sweet Girls (галерея Moscow Fine Art, Москва) и How Are You, Ladies and Gentlemen? (Claudio Poleschi Gallerie, Лукка). 2002 год был отмечен именной выставкой художников Vladimir Dubosarsky & Alexander Vinogradov в лондонской галерее Vilma Gold, выставкой «Тотальная живопись» (XL Галерея, Москва), а также выставкой «Картина для Финляндии» как продолжением проекта «Картина на заказ».

В 2003-м выставки художников прошли в Москве («Астраханский блюз, XL Галерея), в Нью-Йорке (Our Best World / Наш лучший мир. Deitch Projects Gallery), в Вене («Дождь», Galerie Krinzinger), в Париже (Underwater Forever, Orel Art Galerie). 2004 год вновь подтвердил успешное сотрудничество с московской галереей XL — выставка «Подводный мир» и лондонской Vilma Gold Gallery — выставка «Аквафитнес». Выставки Виноградова и Дубосарского проходят в этих галереях практически ежегодно. В 2005-м персональная выставка «Под водой» состоялась в нижегородском «Арсенале», «Новая живопись»( XL Галерея, Москва), «Графика разных лет» (галерея Paperworks, Москва), 9 Nu (Orel Art Galerie, Париж) и именная выставка Vladimir Dubosarsky & Alexander Vinogradov прошла в Charlotte Moser Galerie (Женева). В 2006-м художники дважды демонстрировали результаты своего сотрудничества с XL галереей на выставках «Муравейники» ( XL Projects) и «Легкость бытия. Курорт Пирогово, Московская область», а также закрепили выставкой «Подводный цирюльник» начатое годом ранее сотрудничество с галереей Paperworks. В 2007-м состоялась выставка дуэта «Времена года русской живописи» в Государственной Третьяковской галерее и “Dans l’atelier de l’artiste / Мастерская художника” в парижской Orel Art Galerie. В 2008-м художники вновь участвовали в проекте в Пирогово — выставка «Меандр», а также провели именную выставку Vladimir Dubosarsky & Alexander Vinogradov в лондонской Vilma Gold Gallery, выставка The New People Are Already Here / Дети индиго прошла в Deitch Projects Gallery в Нью-Йорке.

В 2009 году художники завоевали право представлять Россию персональной выставкой Danger! Museum на 53 Венецианской биеннале . В 2010-м их выставки прошли в московских «Триумф» («На районе 2.») и Paperworks (Khimki – Life) галереях, а также состоялась выставка «На районе» в галерея Шарлотты Мозер в Женеве, в 2011 году выставка Khimki – Life была повторена в Vilma Gold Gallery в Лондоне, а в галерее «Триумф» прошла выставка «За победу». В 2012 году состоялась масштабная ретроспектива художников («Ретроспектива» и «Ретроспектива-2»), прошедшая в Центре современного искусства «ВИНЗАВОД» и в галерее «Триумф».

С самого начала совместной творческой деятельности художники активно включились в участие и в коллективных проектах, их работы экспонировались в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Лондоне, Париже, Вене, Берлине, Нью-Йорке, Сан-Паулу и других городах. Они участвовали в таких крупных проектах, как Цетинская биеннале (Vladin Dom; Rusko Poslanstvo — 1994, Черногория; Back and Forth —1996), в Международной арт-ярмарке «Арт-Манеж» (проект «Имена»— 1998; проект «Евразийская зона» — 1999) выставка «Искусство против географии» (Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург, 1999), Мастерская Арт-Москвы (2001, 2002), 25 Биеннале в Сан-Паулу (Bienal de Sao Paulo. Pavilhão da Bienal, Сан-Паулу, 2002), ДАВАЙ! (MAK, Вена, 2002), фестиваль «Арт-Клязьма» (2002, 2003), Венецианская биеннале -2003 (проект Returning of the Artist / Возвращение художника. Павильон России), выставка Москва — Берлин. Berlin – Moskau (Государственный исторический музей, Москва, 2003–2004), выставка «Русский поп-арт» (ГТГ, Москва, 2005), спецпроекты 1-й Московской международной биеннале современного искусства, 2005: «Сообщники. Коллективные и интерактивные произведения в русском искусстве 1960–2000-х годов» (ГТГ), STARZ (ММСИ), Россия 2 (ЦДХ) и проект 2-ой Московской биеннале «Верю!» («Винзавод», 2007), выставка RUSSIA! (Solomon R. Guggenheim Museum, Нью-Йорк — Solomon R. Guggenheim Museum, Бильбао, 2005–2006), выставка The Triumph of Painting. Part 6. (The Saatchi Gallery, Лондон, 2006), выставка «Оттепель, или In the Middle of the Road. 15-летию галереи М. Гельмана» (Государственный Русский музей, Мраморный дворец, Санкт-Петербург, 2007), «Соц-арт. Политическое искусство в России. Государственная Третьяковская галерея, 2007, «21 РОССИЯ. Групповая выставка современных российских художников» (PinchukArtCentre, Киев, 2009), «Контрапункт. Современное Русское Искусство: от Иконы к Авангарду через Музей» (Лувр, Париж, 2010), «Диор: под знаком искусства» (ГМИИ имени А.С. Пушкина, 2011).

В 2007 году Александр Виноградов и Владимир Дубосарский вошли в шорт-лист премии Кандинского в номинации «Проект года».

В конце 1990-х — начале 2000-х «продукция творческого дуэта московских художников была повсюду – на обложке диска культовой нью-йоркской группы Talking Heads, в книге ведущего писателя России Виктора Пелевина, на стендах крупнейших ярмарок мира. В бессчетном количестве расплодились и подражатели. Видимо, реабилитированная Виноградовым и Дубосарским, приблизительная живописная манера сталинской эпохи позволила многим художникам не стесняться негибкости своего художественного образования, полученного у академиков социалистического реализма. «Времена года русской живописи» были выполнены дуэтом к открытию нового варианта экспозиции искусства ХХ века в Третьяковской галерее. Для довольно консервативной институции Виноградов и Дубосарский придумали сдержанную картину. В начале 2000-х они раздели русских классиков — Толстого, Достоевского, Ахматову, Цветаеву — для проекта «Тотальная живопись». «Времена года» не эпатируют, а примиряют, соединяют конфликтующие стили и картины. Здесь Сталин и Ворошилов смотрят вдаль рядом с нищим из полотна Сурикова «Боярыня Морозова», грустный лирик 1960-х показывает «Черный квадрат» Малевича, а фашистский «Сбитый ас» Дейнеки падает в реку с полотен передвижников. Всем шедеврам даны равные возможности. «Времена года» — эффектное переосмысление метода социалистического реализма, построенного на выборе цитат из «правильных», «народных» художников XIX века. Теперь Виноградов и Дубосарский распространили на век двадцатый чувство счастья, даруемое неказистой, но реалистической живописью». (Валентин Дьяконов. Каталог премии Кандинского-2007).

Художники живут и работают в Москве.

Все эти легендарные образы мы соединили своей наработанной стилистикой построения сюжета и самой картины, вписали их в свой, уже существующий контекст «Тотальной живописи» и создали из них уникальные сюжеты, как из конструктора. А из всего многообразия, сотен единиц картин — уже квинтэссенцию, наш «лучший» мир.

Поскольку мы использовали разного качества репродукции, принт был, мягко говоря, своеобразный. Некоторые фрагменты были с крупным зерном, и это выглядело очень некачественно, даже неприлично. Но нам нравилось, это обнажает приём, такой журнал «Огонёк»! Живописная задача тоже не таила секретов, мы выполняли её тысячу раз, быстро собрали общий колорит, подняли, где какие нужны цвета, акценты, листики, снежинки… Когда ставили подпись на юродивом Сурикова, я почувствовал такое… даже делиться не буду.

Вот каким было начало нашего музейного проекта. Как раз пошла мода, тренд лет на десять, когда современные художники внедряются в пространство академического музея и делают там инсталляцию, взаимодействуют, так сказать, с искусством прошлого, в диалоге создают новый контекст, открывают иные миры и так далее. А мы, как молодой Ильич, решили пойти другим путём и всё вообще забрать себе… И получилось, что не мы встроились на время в музей, а музей навсегда стал частью нашего проекта. Если без лишней скромности, то как-то так. А Виктор Иванов обиделся, что его картины не было в ряду классиков. Была бы — расцеловал!

Конечно, проект наш сделан с любовью. Он может показаться наглым и даже циничным по методике, но он честный и, повторюсь, сделан с любовью. Именно под этим углом и стоит его рассматривать. Он сделан с пониманием и уважением к нашей культуре, к замечательным мастерам и их полотнам, перед которыми мы в счастливом восторге простояли много часов…

пятница, 15 июня 2012

С 6 по 28 сентября в Музее Москвы (Провиантские склады) пройдет выставка дуэта самых известных современных российских живописцев Александра Виноградова и Владимира Дубосарского «Ускользающая реальность». А с 15 сентября в загородном комплексе «Пирогово» на Клязьме Владимир Дубосарский выступит соло с экспозицией «Дом художника».

Следом за Владимиром Дубосарским мы входим в огромный эллинг для яхт на берегу Клязьминского водохранилища. Пространство разгорожено стенами из побеленных палет, картины по большей части уже развешены, недописанные работы приставлены к стенам. Владимир водит нас из зала в зал и рассказывает о том, как готовилась выставка «Дом художника».

Весь мой «Дом художника» построен из палет: и залы, и жилые комнаты, и офис, и комнаты под инсталляции, и мастерская. Есть даже башня со смотровой площадкой. Ночью сквозь эти стены очень красиво свет электрический пробивается. Сидишь за ноутбуком — и неожиданно в тишине: скрип! Это так эллинг остывает. Живой дом, хоть и железный. После выставки сюда заедут на зимовку лодки пироговского яхт-клуба. Меня пустили на лето, и вот я живу здесь, работаю.

По сути «Дом художника» — это живописный перформанс. Художник заезжает, работает здесь и сейчас и старается быть максимально открытым к ситуации: к людям, которые приходят, к событиям, которые происходят. И делает искусство из того, что есть в данную минуту, что и как ему сейчас интересно, пуская в ход самые разные художественные языки. Буду делать, как захочу, как бог на душу положит. Здесь вот я уже развесил свои иллюстрации к детским книжкам из 1990-х, следующий зал — новые иллюстрации. Это я, грубо говоря, раскрасил картинки из любимых детских книг. Детям же за-прещают в них рисовать, а я вырос и решил это сделать. Напротив — серия «Пять состояний Марины Абрамович». Кто-то из друзей выложил в Facebook фильм о ее перформансе «В присутствии художника», и я сделал стоп-кадры той минуты, когда она открыла глаза и увидела своего первого мужа, Улая, с которым рассталась 22 года назад.

Для вас есть запретные темы? К вам у общественности много претензий. «Ах, голую Ахматову изобразил!» — в таком духе.

Да ничего такого! Мы же над ней не глумились. Нарисовали ее хорошо, изобразили молодую красивую женщину. Это был проект «Тотальная живопись», контекст картины был рай, а там, как известно, все голые. И мы изобразили великих людей в раю на фоне красивой природы. Это уже проблема зрителя, если он в таких образах видит что-то неприличное. Мы-то ему красоту даем. Элемент провокации и нахождение болевой точки — вот что важно. В этом и состоит задача искусства. Взять Репина, «Крестный ход в Курской губернии» или «Портрет протодьякона». Та же «Боярыня Морозова» у Сурикова. Так, в следующем зале — два моих автопортрета с зонтом, по сути, пародия на Терборха, Остаде, на «Ночной дозор». С фотографии в гостинице в Таллине нарисованы.

Про пародии и цитаты расскажите побольше. Вы много цитировали классика соцреализма Аркадия Пластова: на его «Ужин трактористов» ответили «Праздником урожая», на «Юность» с подростком и щенком — «Летним днем» с девушкой и волком. Другие художники вас на такой диалог вдохновляют?

Веласкес, Рембрандт, Тициан, современные художники — мы с Сашей постоянно в своих работах даем цитаты, реплики, намеки. В наше время все используют всё — куда ж без этого!

Кстати, а почему над этим проектом вы один работаете, без Виноградова?

Мы с ним сейчас вместе подготовили большую выставку в Музее Москвы, ко Дню города. Про Москву. А здесь у меня индивидуальная история. Такое и раньше бывало. Просто с Сашей мы обычно делаем выставку в одном
ключе — сквозная тема или формат, чтобы была цельность, а сейчас у меня идея — против этого закона пойти, сделать выставку, чтобы она была «разболтанная». В результате должен получиться Дом художника не как территория, а как мир. И он гораздо сложнее, чем его обычно сегодня понимают. Потому что современный художник должен быть понятным, чтобы его могли объяснить, продать, выставляли в галереях, в музеях. И он вынужден работать в формате, мало маневра. А я хочу за эти рамки выйти.

Так, следующая картина, называется «Айфон на Афон».

А вы знаете, что iPhone исправляет вашу фамилию на «дуб гусарский»?

Не сталкивался. Ну да ему виднее… А это на самом деле гора Афон. Рука с iPhone потом сверху приделана, по-
нятно. Афон — фетиш и iPhone — фетиш. Да, и за этой работой стоит реальная история. Я когда был на Афоне, позвонил один мой знакомый художник. Известный, не буду называть его имени. И говорит: «Ты на Афоне? А можешь телефон направить на гору? Я помолиться хочу. Только не подслушивай». Я так и сделал. Такая вот сакральная история.

Да ладно, сакральная! Человек подсуетился, решил проскочить там, где надо самому в паломничество ехать.

А он потом съездил. Ладно, следующий проект. Условно называется Рациональная живопись. Художники, они же обычно с палитры краски выбрасывают и кисти вытирают — об тряпки, об бумагу. А я решил не тратить краски зря, класть их все на новый холст после окончания работы над основными картинами. Где-то палитру почистил, где-то кисточку вытирал.

А на следующей картине мой внук. Из шланга цветы поливает. Да, кстати, тоже с Facebook фотография.

У вас много сюжетов с Facebook на картины перекочевало. Внук-то ладно, а с остальными работами как? Нет претензий от правообладателей?

Нет, все нормально. Я каждый день скачиваю фотографий 50, потом одну-две из них перекидываю в папку «Эскизы». Наутро ее открываю и решаю: «Сегодня сделаю это». Вот эта картина. Я скачал фотку, даже не запомнил чью, нарисовал — и тут же стали писать: «Вот, у Тоньки спер». Это, оказывается, фрагмент видео Антонины Баевер, молодой художницы. А я считаю: ничего я не спер, раз снимок выложен в открытом доступе! Следующего героя узнаете?

Саид из «Белого солнца пустыни».

Ага. А это кто, как думаете?

Данило-мастер?

Правильно. Этих узнали?

Владимир Владимирович — как живой, и часы на правой руке, — а китайского премьера не помню, как зовут.

Я тоже не помню. Это, по сути, китайская открытка, чистый китч: храм Покрова на Нерли — Великая Китайская стена, медведь — дракон с логотипом «Газпрома» в лапе вместо жемчужины. А это Мисима. Видите, за ним журавли летят? Это я в начале перестройки делал такие маленькие халтурки на продажу: журавли на фоне заката.

А голова лося — вот, на картине рядом — так появилась. Ко мне сюда приходил один бизнесмен крупный, говорит: «Я тут лося очень редкого убил, на рогах по восемь ответвлений. Дома теперь голова висит». Я говорю: «Ну присылайте фотографию». Он прислал, я нарисовал. Все, что приходит само, я закидываю в работу. Вот, например, Будда в нирване с индейцем, с трубкой мира. А вот здесь тема — гольф: тут же поля вокруг.

А котики будут? У вас здесь половина работ — по мотивам фотографий из Интернета, а снимки кошек там первые позиции держат по популярности. Вы их сознательно обходите в своем творчестве? Нащупали-таки запретную тему!

Нет, котики у меня запланированы. Есть идеи работы со стихами сделать, на разных материалах, с резьбой
по дереву поработать. Идей много, а времени мало.

Не подумываете организовать фабрику, как у Уорхола, где многие работы выполняли бы ассистенты?

У нас есть ассистенты, которые натягивают подрамники, переводят рисунок, подкрашивают на начальной стадии. Иногда мы этим пользуемся, иногда нет. Если нужно, я хоть 100 человек найму. Время, деньги и целесообразность — если все это есть, то нанимаем. Был у нас с Виноградовым в 2006-м проект здесь же, на Клязьме, «Легкость бытия»: за лето надо было сделать 50 картин. Понятно, что каждые два дня большую картину выдавать без ассистентов нереально. Надо ж ее еще придумать, композицию набросать, все это нарисовать. А у Уорхола мастерская только называлась фабрикой, а так это, скорее, был сквот. У него там жили фотографы, художники, танцоры, и, да, они делали работы, но свои. Это миф, что он там, как на заводе, тиражировал свое искусство.

А коммерческий успех вашего дуэта с Виноградовым тоже миф?

Скажем так: на фоне русских художников, которые живут и работают здесь, мы очень успешны, а вообще — так себе.

В Нью-Йорке, в Лондоне мастерских у вас нет, вы работаете в Москве. Почему?

Я всегда воспринимал Москву как родной город, никогда не стремился отсюда уехать, но сейчас вот раздумываю.

Вам хотелось бы, чтобы ваши картины стали узнаваемыми символами России, как матрешка, балалайка или автомат Калашникова?

Как матрешка — нет. Вообще эта тема меня мало интересует. Меня интересуют слава и деньги. А символ России мои картины или символ искусства — какая разница?!

Делая этот проект, какие задачи вы перед собой ставите?

Чаще всего создание выставки — это контролируемая история: придумал концепцию и наполняешь ее, следуя некоему плану. А тут у меня идея — убрать художника, мозг, и просто слушать этот входящий поток и из него выбирать, пытаясь создать контролируемый хаос. И у меня есть убеждение, что этот хаос в итоге сложится в гармоничную историю, как в жизни. Как в природе. Автор ускользает, потому что половина работ, по сути, чужие: фиксируешь все, что приходит, встречается. Понятно, что случайное здесь не случайно. В каком-то смысле это мистический подход, и, исходя из него, я сейчас создаю пространство выставки. Образы, идеи, смыслы, люди, воспоминания, просто изображения — все, что приходит, может стать предметом. Я даже ловлю себя на мысли, что их так много и все они так прекрасны, что нет возможности все зафиксировать. Это метод, который позволяет везде увидеть повод для произведения. А в то же время оно все необязательно. Открываю папку «Эскизы», смотрю, что закинул туда на днях, одну картинку беру в работу, другую стираю. И никаких сожалений.

Александр Виноградов, Владимир Дубосарский.
Москва: ускользающая реальность
Музей Москвы, Провиантские склады 
Москва
6–28 сентября

Владимир Дубосарский.
Дом художника
Загородный комплекс «Пирогово»
с 15 сентября

В 1994 году Александр Виноградов окончил институт и художники объединились для того, чтобы работать вместе. В этом же году они открыли первую свою выставку, которая, относительно того, что последует после, больше походила на экспериментальный проект. Она называлась «Пикассо в Москве» и проходила в галерее «Студия 20» в Центральном доме художника. Это был своеобразный оммаж первой выставке Пабло Пикассо в СССР, в 1956 году. На двух стенах висели фотографии рисунков Пикассо, сделанные «втихую» на той самой выставке отцом Дубосарского (тоже художником-живописцем). На другой стене — картина самого дуэта, изображающая Пикассо на Каменном мосту в Москве. Эта картина положит начало целой условной серии, в которой другие легендарные персонажи, никогда не бывавшие в Москве, от Энди Уорхола до Иисуса Христа, будут помещены в московский городской пейзаж, дабы, по словам художников, «восстановить справедливость».

Александр Виноградов и Владимир Дубосарский. Уорхол в Москве. 2000. Холст, масло. 250х194 см. Собрание музея АРТ4

После первого выставочного опыта художники, которым на тот момент уже исполнилось по 30 лет, запираются в мастерской на полтора года, никому не показывают своих картин и готовят большую выставку монументальных полотен. Они работают как коллектив, как самоубежденная пародия на советский художественный комбинат, где огромные станковые полотна одиозной тематики производились на заказ. Обращение к медиуму живописи, да еще и оперирующей изобразительными методами соц-реалистов (долгие годы у Виноградова и Дубосарского в мастерской на столе лежал альбом Аркадия Пластова, чью живописную манеру они активно копировали) при этом с привлечением злободневной для широкого зрителя тематики, медийных, а также порнографических образов — все это было одновременно неуместно и как нельзя более сообразно времени в Москве середины девяностых. Художественный ландшафт был захвачен акционистами, живопись считалась бульварным, коммерческим жанром. Дмитрий Гутов, один из ключевых художников того времени, а также друг дуэта в своих воспоминаниях высказался об их решении работать с живописью следующим образом: «Это было настолько в противоречии ко всему происходящему, конечно, такое не могло не восхищать, такое мужество. Потому что все говорили, что они идиоты. Вот все, кого я знал, говорили, что они идиоты».  

В 1995 году открылась выставка, к которой Виноградов и Дубосарский готовились долго и на которую возлагали большие надежды. Она называлась «Картины на заказ» и проходила в L галерее. Серия картин создавалась при вымышленных обстоятельствах, как будто по специальному заказу различных институций: школы, завода, детского сада, тюрьмы (на манер, опять же, работы художественных комбинатов). Искусствовед Фаина Балаховская описала представленные на выставке работы следующим образом:«Бурная смесь голливудского с нижегородским, отечественной живописи с сюжетами шекспировского калибра, родных просторов с героями блокбастеров». Выставка прошла без особых эксцессов, тем не менее ни одну работу не купили, никто как будто ничего и не заметил. Однако реакция приближенных в художественных кругах была неоднозначной. После открытия состоялось обсуждение в сквоте на Бауманской, бывший коллега Дубосарского по Трехпрудному, Авдей Тер-Оганьян отозвался о новом проекте дуэта крайне резкими словами — по некоторым свидетельствам у Владимира Дубосарского практически случился сердечный приступ.

Вскоре за ней последовала серия «Русская литература», также показанная в галерее Гельмана. Главные герои серии —издания Набокова, Достоевского, Тургенева, Гончарова изображены в романтизированной природной среде. «Поскольку мы работаем с клише — то решили сделать содержанием картины содержание великой русской литературы, перенять ее славу живописными средствами. Мы пытались найти образ к каждой книге — на уровне общепонятной банальности, сильной тавтологии» — вспоминает Владимир Дубосарский. К выставке был издан первый для дуэта каталог, в него вошли статьи Екатерины Деготь, Елены Романовой, Александра Балашова. В частности в своей острой статье «Воля к заказу» Деготь предлагала четыре разных трактования феномена Виноградов-Дубосарский: продолжение критической традиции соц-арта, напротив — искреннее выявление нового, исконно русского изобразительного стиля, следование моде времени на «нарочитую глупость и невменяемость, идиотизм и незрелость» и выражение глубокого кризиса идентичности в современном российском искусстве. Стоит отметить, что даже с позиции сегодняшнего дня кажется, что все четыре точки зрения имеют место, и невозможно прийти к единому заключению.