Афинские вечера сценарий

АФИНСКИЕ ВЕЧЕРА
ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Гладилин Петр Владимирович @

тел. 488 58 08

Действующие лица:
Анна Павловна Ростопчина

— дама в преклонном возрасте.

Людмила —

дочь Анны Павловны, Наташина мама.

Борис Олегович—

муж Людмилы Сергеевны, Наташин папа.

Наташенька—

девушка восемнадцати лет, внучка Анны Павловны.

Антон—

друг Наташи, молодой мужчина.
###

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая

Старая московская квартира с большими окнами и высокими потолками. Поздний вечер. В гостинной полумрак, на столе горит лампа, за окном на мостовую падают искры от проезжающего трамвая. Входят Наташа и Антон.
Наташа: Она была знакома с Ходасевичем и Горьким, она моя родная бабушка, она знает двенадцать языков, она урожденная Ростопчина, значит и я тоже по рождению аристократка, она всего на три дня проездом, а куда не говорит, кажется за границу, в четверг у нее самолет из Шереметьево. Закрой за собой дверь… как следует. Еще, еще сильнее…

^ Ну, иди ко мне, я тебя поцелую, мой ангелочек!

Наташа: Отпусти, они могут войти в любую минуту.

Антон: Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Наташа: Пиано, пиано, тише!

Антон: Мне надоело ходить на цыпочках, разговаривать шепотом. Я сегодня скажу твоему отцу, что мы поженимся.

^ Не надо, еще рано, не надо ему ничего говорить!

Антон: Сколько можно ждать?

Наташа: Погоди, я соберусь с духом. Мне страшно.

Антон: Уже пошел третий месяц! Я сегодня считал по календарю, вторая неделя третьего месяца! Ты хочешь родить за свадебным столом, да?

Наташа: Не знаю, как сказать отцу. Я слов не найду!

^ Натулечка, я сам с ним поговорю.

Наташа: Мне даже сон приснился, что я учительница биологии, а отец школьник, он сидит за партой, а я ему обьясняю, откуда на свет появляются дети. А за спиной у меня поле до самого горизонта засеянное капустой. Я не знаю, как ему сказать, сначала я должна все как следует обдумать.
Входит мама
Людмила: И думать тут нечего. А что здесь думать?!
Немая сцена.

Наташа: Мама!

Антон: Здравствуйте.

Людмила Петровна: И нечего тут думать, а что здесь думать, мы сядем в гостинной. Все, я накрываю! Здравствуйте. Как хорошо, Антон, что вы зашли, милости просим к столу.

Наташа: У него сегодня запись на радио, через пол часа, он уже опаздывает.

^ Наташа!

Наташа (подталкивая к выходу): Опаздывает, опаздывает, опаздывает!!!

Людмила: Жаль.
Входит папа.
Антон: Здравствуйте.

Борис Олегович: Здравствуйте.

Антон: Досвиданья.

Борис Олегович: До свиданья.
Антон и Наташа уходят.
Борис Олегович: Ты видела?

Людмила: Я- да! А ты?

Борис Олегович: Я тоже!

Людмила: Дело швах!

Борис Олегович: На десять лет ее старше!

Людмила: Пора вмешаться!

Борис Олегович: Ты мать, поговори с ней по душам!

Людмила: Кто из нас отец? Ты или я?

Борис Олегович: Но все- таки мать ближе к девочке.

Людмила: Зато отец- это отец!

Борис Олегович: Если бы наша девочка была мальчиком… такие вопросы решаются за две минуты.

Людмила: Наташа- не мальчик. Наташа- девочка.

Борис Олегович: Я знаю.

Людмила: Если знаешь, тогда в чем же дело? Уже три дня к инструменту не подходит!

^ Хорошо, я поговорю!

Людмила: Только поаккуратнее и понежнее, она и так бледная.

Борис Олегович: Бледная?

Людмила: Бледная!

^ А с чего бы это она такая бледная?

Людмила: А вот я не знаю!

Борис Олегович: Честно говоря,

никогда не думал, что придется заниматься воспитанием собственной дочери!

Людмила: Ты думаешь, что я думала?

Борис Олегович: До конкурса осталось три месяца! И еще твоя мать как снег на голову! Невовремя!

Людмила: Твоя мать всегда вовремя, а моя вегда невовремя!

^ Ближе к делу!

Людмила: Хорошо, начинай! Я стану за дверью и послушаю.

Борис Олегович: Зови!

Людмила: Наташа, тебя отец зовет!

^
Мама уходит, появляется Наташа.
Борис Олегович (кивает на дверь): Кто это был?

Наташа: Антон.

Борис Олегович: Я не слепой, я знаю, как его зовут, в моем вопросе есть очень глубокий подтекст: я тебя спрашиваю, зачем он приходил?

^ Принес ноты.

Борис Олегович: Тебе не надо с ним дружить!

Наташа: А мы не дружим, мы просто товарищи, я попросила у него ноты, вот и все.

^ И все?

Наташа: И все!

Борис Олегович: Значит, товарищи?

Наташа: Да, товарищи!

Борис Олегович: Я тебя умоляю никогда, никогда больше не проси у него ноты!

Наташа: Но почему я не могу попросить ноты у своего товарища?

^ Потому что он уже два раза был женат, он прожженый тип.

Наташа: Во- первых, не два раза, а только один.

Борис Олегович: Полтора.

Наташа: Неправда. У него не было романа с Плотниковой. Как тебе не стыдно, па, оказывается, ты собираешь сплетни!

^ Дружи с мальчиками. От жеребцов держись подальше.

Наташа: Мы просто хорошие знакомые.

Борис Олегович: И все- таки товарищи или знакомые?

Наташа: Знакомые.

Борис Олегович: Композитор он многоообещающий, Божья искра в него попала, но человек, мне сдается, посредственный, хотя, если положить руку на сердце, какой он к чертовой матери композитор. Ширпотреб, кос-халва, музыка для кино. Да, и я прошу тебя, не приходи домой после одинадцати часов, мы с мамой волнуемся, особенно мама! Мы тебя вчера до двенадцати ждали, а потом до трех не могли уснуть. Чтобы в последний раз!

^ Па!

Борис Олегович: Мальчики пусть приходят, когда мы дома.

Наташа: Но мне уже восемнадцать лет!!!

Борис Олегович: Исполнилось позавчера. Запомни деточка, ты еще ребеночек.

Наташа: Неправда!

Борис Олегович: Наташенька, у тебя есть только одно спасение от мерзости жизни! Это музыка! Я тебе сейчас все обьясню! Изгоняя из Рая Адама и Еву, Господь сказал: будете жить в страданиях и в муках добывать хлеб насущный. Поэтому на земле нет счастливых. И только музыка, только искусство- все, что осталось у человечества от потерянного Рая. Господь награждает талантами тех, кто достоин другой юдоли, более счастливой судьбы и не несет на себе первородного греха. Будь умненькой. У тебя выдающийся талант, ты будешь великой пианисткой. Честное слово, глупо в твоем возрасте променять рай на ад и потом всю оставшуюся жизнь гореть в геене огненной! А это легко, сама не заметишь! Не торопись жить, успеешь, в жизни ничего прекрасного нет, скоро ты вырастешь и поймешь! Тебя Господь Бог при рождении поцеловал! Будь принципиальной, главное для тебя сейчас это музыка. Я тебя умоляю будь принципиальной!

Наташа: Хорошо, я буду принципиальной.

Борис Олегович: Где же твоя голубая кровь? Наша бабушка упадет в обморок, когда увидит твои фиолетовые губы. И больше не пользуйся этой помадой, какой неприличный цвет. А это что?

Наташа: Билеты в консерваторию.

Борис Олегович: На когда?

^ На завтра.

Борис Олегович: На кого?

Наташа: Рахманинов, второй концерт.

Борис Олегович: А кто исполняет?

Наташа: Борщевский.

Борис Олегович: Этого тебе нельзя слушать, это дурновкусица.

Наташа: А мне нравится!

^ Ради собственного самовыражения коверкает гениев, я бы за такое исполнение Рахманинова руки поотрывал.

Наташа: А мне нравится, по- моему очень своеобразно.

^ Вот именно своеобразно, прыгает на стуле и трясет головой как дурак, всем своим видом показывая, что он и есть гений. А на самом деле не гений, а тапер. Тебе не надо этого слушать. Ты у нас еще совсем молодой пианист, я опасаюсь за твой вкус. Я твой вкус воспитывал с трех месяцев.
^
Наташа: Я так больше не могу.

Борис Олегович: Что имено ты не можешь? Что ты хотела этим сказать? Хорошо, дававай обьяснимся! Что ты не можешь?
Наташа чуть не плачет, она уходит.

Появляется Людмила.
Борис Олегович: Ну?

Людмила: Я все слышала, молодец!

Борис Олегович: Ничего?

Людмила: Чуть-чуть помягче!

Борис Олегович(в сердцах): И про роман этого с Плотниковой не надо было!

Людмила: И билеты не надо было рвать.

Борис Олегович: Обиделась?

Людмила: Обиделась!

Борис Олегович: Вот черт!

Людмила: Не расстраивайся!

Борис Олегович: Сорвался!

Людмила: Бывает.

Борис Олегович: Голодный, как волк.

Людмила: Надо было после ужина.

Борис Олегович: А с другой стороны почему бы и нет, в конце- то концов, я отец, я право имею!

Людмила: Помиритесь! Помиритесь!

Борис Олегович: Куда мы денемся, конечно. Ничего, ничего, это только начало. Я еще многое не успел сказать.
Уходит к себе.
Сцена третья.
В гостинной через полчаса.
Борис Олегович: Анна Павловна, как насчет выпить за встречу?

Анна Павловна: Мне и без вина весело, благодарю.

Людмила: Мамочка, и все-таки, куда ты летишь?

Анна Павловна: Нет не скажу.

Людмила: Но почему?

^ Чтобы не отговаривали. Я погощу у вас денька три-четыре, а в четверг утром перед самолетом, в самый последний момент проболтаюсь.

Людмила: Тайны мадридского двора.

Анна Павловна: Вчера был страшный ветер, потом откуда- то по воздуху полетела солома, как будто стог разворошило.

Людмила: А я в прошлом году видела сокола, он сидел у нас на балконе.

^ А я вчера иду по Тверской домой а навстречу мне девушка на лошади. Лошадь белая, как сахар, а девушка грузинка… красивое сочетание. О чем ты задумалась, доченька?

Наташа: Так, ни о чем. Устала.

Борис Олегович: Скажи лучше правду, что обиделась на отца!

Наташа: … .

Борис Олегович: Молчит и злится. Как было бы хорошо обладать сверхестественными способностями. Например, если бы люди могли читать чужие мысли.

Людмила: Не надо иметь никаких сверхъестественных способностей, у человека можно по лицу все прочитать!

^ Воистину. Многие из великих писателей сравнивали лицо человека с открытой книгой.

Борис Олегович: А вот хотите, я скажу вам, о чем думает моя дочура? Она мечтает быть взрослой мадам, а я не разрешаю, вот она и дуется на меня, как на крупу. Скажите, Анна Павловна, а какие были нравы во времена вашей молодости? Например, вы могли выйти из дома одна по своему собственному желанию?

^ Ни за что на свете, только с родителями, старшими братьями, или, в порядке исключения, с мужской прислугой. Это было общим правилом для всех молоденьких девушек. Я стала ходить одна по улицам только после первого замужества.

Борис Олегович: Скажите, а до замужества молодые люди могли приходить к вам домой и оставаться с вами наедине?

^ Ни за что на свете. Только в присутствии родителей. Более того с молодым человеком в разговоре надо было держать дистанцию и не фамильярничать. Моя матушка стояла рядом и строго следила за беседой. Мне однажды очень досталось от матушки за то, что я в мужском обществе упомянула, что брала ванну. Меня тут же при всех увезли c вечеринки домой. Скромность была первой добродетелью молодой девицы.

^ А я-то прошу мизер и на меня еще обижаются.

Анна Павловна: Да, да строгие были нравы.

Людмила: А теперь все можно.

Анна Павловна: Не говори, миленькая… куда мы все катимся, я в толк не возьму!

^ Скажите, Анна Павловна, а как за вами ухаживали молодые люди?

Анна Павловна: В наши времена особенно и не ухаживали, если собирались жениться, присылали сватов.

Людмила: Ну а молодежь как-нибудь развлекалась?

Анна Павловна: И никаких особенных развлечений не было. Мы много читали, учились языкам, музицировали, иногда ходили на театр.

^ (Наташе): Вот видишь, а ты на меня обижаешься!

Наташа: И что совсем никаких развлечений не было?

Анна Павловна: Иногда тайком от родителей посещали афинские вечера.

Людмила: А что такое афинские вечера?

Анна Павловна: Просвещенная молодежь устраивала на квартирах тайные собрания, интеллегенция в те годы поклонялась Эросу, богу любви, в моде был оргиазм.

^ Анна Павловна!

Людмила: Мама!

Анна Павловна: А что я такого сказала?

Борис Олегович: Хотите я вам повторю?

Анна Павловна: Окажите такую любезность.

Борис Олегович: Наташа пожалуйста, закрой уши на секундочку.

Наташа: Я уже все слышала.

Борис Олегович: Не пререкайся, пожалуйста, это не для твоих тонких девичьих ушей!

Наташа: Па, но это уже слишком!

Людмила: Ну заткни ты их пальцами, ну что, тебе трудно, что ли?

^ : Все! Говорите.

Борис Олегович: Так вот, Анна Павловна, вы сказали, в моде был оргазм!

Анна Павловна: Ничего подобного я не говорила.

Людмила: Нет, ты сказала мама! Я слышала! Ты это сказала!

^ Ничего подобного, я сказала в моде был оргиазм. Ор- ги- азм.

Наташа: Можно?

Борис Олегович: Нет нельзя. И что это значит… ор-ги-азм?

Анна Павловна: От слова оргия. Ор-ги- азм. Оргии были в моде.

Борис Олегович: Оригии?

^ Да, да, конечно, сексуальные оргии. В моде был культ Диониса- Распятого. Интелектуальная молодежь, к коей я себя тоже причисляла, была увлечена античностью. В Петербурге, например, было общество друзей Гифиза, в него входили Зинаида Гиппиус, Кузмин. Бердяев тоже был дионисийцем!

^ То есть вы, дорогая Анна Павловна, принимали участие в сексуальных оргиях?

Обновлено: 30.01.2023

Пьеса российского драматурга Петра Гладилина, общепризнанного мастера семейно-бытовых комедий «Афинские вечера» построена на диссонансах: герои не слышат друг друга, но у каждого из них своя правда. В этой пьесе переплелись философия и комедийность, легкая грусть и даже немного мистики.

Ее героиня — Анна Павловна Ростопчина — не просто эксцентричная пожилая дама, она истинная аристократка, воплощающая в себе лучшие черты русского дворянства. Она прожила долгую жизнь, полную трагедий и утрат, но сохранила светлый взгляд на мир. Она любит жизнь и помогает своей внучке обрести подлинную внутреннюю свободу и сохранить любовь. На исходе жизни мудрая Анна Павловна возвращает своей Наташеньке непреходящие духовные ценности.

Первая постановка пьесы «Афинские вечера» была сделана в 2011 году специально к юбилею заслуженной артистки РФ Ларисы Крамер. В 2014 году спектакль был восстановлен режиссером Алиной Гударевой.

Продолжительность спектакля 1 час 45 минут с антрактом.

Премьера 21 апреля 2011 года.

Премьера спектакля: 6 мая 2011

Для зрителей 16+.

Создатели спектакля:

В спектакле заняты:

Отзывы зрителей

Александр Сергеев, Псков 25 апреля 2011
Честно, был слегка разочарован. В первую очередь отсутствием пластики А.Желамкова, хотя в афише был заявлен. В статьях говорили, о сложных и супер дорогих декорациях, их я тоже не видел. Жаль, жаль, жаль.

Александр Сергеев, Псков 18 апреля 2011
Вот, эту постановку возникает желание посмотреть! Хореография Александра Желамкова это то немногое из подлинных театральных вещей, что ещё сохранились в Пскове. А актёрский состав заявленный интересен, тем что Л.И.Крамер это действительно уникальная актриса, её актёрский талант не исчерпаем, во всех ролях которые я видел, она искромётна и неповторима. В.Банакова, это актриса с чутким актёрским чутьём, трепетно и детально прорабатывающая каждый шаг и слово на сцене, ну а обаянию Э.Золотавина можно только позавидовать, любая постановка с его участием получает гигантскую энергетику и чувственность и конечно же молодые актёры Псковской сцены Руслан и Наталья уже показавшие свой талант и в первую очередь мастерство в различных спектаклях. До встречи на премьере

Режиссер — постановщик спектакля — народный артист УССР А.Новиков.

В роли Ростопчиной — заслуженная артистка Украины В.Милиенко.

В ролях: заслуженные артисты Украины В.Крючков, Л.Юрова, артистка В.Шляхова, заслуженные артисты Республики Крым Д.Кундрюцкий, Д.Еременко.

Марина Аничкова, заслуженная артистка России Режиссер-постановщик Сергей Александров Художник-постановщик, художник по костюмам Александр Скрыпник Художник по свету Мария Грейф Хореограф Вячеслав Усольцев, заслуженный артист России, Олеся Коляда Музыкальное оформление

История семьи музыкантов, посвятивших свою жизнь высокому искусству. Редкий и практически исчезающий вид интеллигенции с глубокими аристократическими корнями. За аристократические корни отвечает бабушка, юность которой прошла среди петроградской богемы, в эпоху Серебряного века. Активно включившись в судьбу своей беременной внучки – пианистки, которой помыкает тиранствующий папа, бабушка постепенно, но настойчиво смещает акценты с домостроя возведенного в принцип, в сторону свободы и раскрепощения. Для этого ей достаточно вспомнить свою бурную молодость, шляпки стиля модерн и декадентскую любовь втроем.

Действующие лица и исполнители

Фаина Охотникова

Заслуженная артистка России

Елена Дубовицкая

Заслуженная артистка России

Сергей Чикурчиков

Ксения Зузнева

Александр Бауэр

Роман Чирков

Видеосюжет на 31 канале

Фото спектакля

Интервью и статьи

Отзывы

Огромное спасибо Фаине Охотниковой за прекрасную игру в этом спектакле! Здоровья и новых ролей!

Смотрели всей семьёй, включая 13 летнего сына! Понравился спектакль всем, особенно сыну, что нас очень удивило (он идти не хотел)!

Все настроения постановки созвучны друг с другом, гармоничны и действительно правдоподобны в своей эклектичности. Следом за поистине страшной сценой, где отец безапелляционно настаивает на аборте дочери, следует вызывающая одобрительный смех сцена с лагерными замашками бабушки – единственно спасительными в сложившемся конфликте. И эта, казалось бы, несочетаемость совершенно не возмущает, не вызывает ощущения диссонанса, а лишь роняет камень напряжения с души.

Еще один неожиданный и любопытный факт, связанный с восприятием постановки, открылся нам в антракте. Наслушавшись от Анны Павловны рассказов о жизни интеллигенции, отдельные зрители вслух задавались вопросом: а в самом деле, хорошо или плохо знать негласные подробности из биографии известных литераторов? Мешает или помогает восприятию произведения знание о том, чем автор занимался в свободное время, как обращался с близкими или каким подлецом был? Таким образом, невольно или осознанно спектакль затронул и эту тему.

Преимущество пьесы в том, что здесь мало действующих лиц, и ничто не мешает нам разглядеть каждого.

Людмила Сергеевна и Борис Олегович живут в иллюзорных мирах. Если для отца этот мир – упоение высокой идеей, то для матери это самообман в том, что в семье все хорошо. А ведь на самом деле мать далеко не глупа – она не упускает ничего из виду. Но по-прежнему до последнего продолжает играть с собой в игру, и у актрис эта игра проявляется по-разному. У Халецкой Людмила Сергеевна изначально на грани истерики, она болезненно переживает все то, что происходит, но о чем в семье не сразу решаются говорить вслух. Повышенный тон, натянутая улыбка сигнализируют нам об этом. Признание Наташи о беременности становится отправной точкой для срыва, поэтому она, кажется, до последнего не хочет верить в то, что их родительские опасения оказались детским лепетом по сравнению с тем, что обнаружилось. Людмила Сергеевна у Мордовской, наверняка, с первого раза прекрасно расслышала неожиданное признание дочери. Но успокаивание самой себя и создание благоприятной видимости этой Людмиле Сергеевне дается хорошо. Она переживает происходящее более тихо, в глубине себя. Но это не значит, что изнутри эта боль разъедает ее меньше.

Бабушке проще всего быть третейским судьей: она прошла трудный жизненный путь; она была и не очень послушной дочерью, и строгой матерью. А теперь смотрит на сложившуюся в семье ситуацию с высоты прожитых лет, поэтому может понять всех членов семьи. Но ей противна мысль о том, что из нее хотят сделать живой пример для непослушной внучки, и бабушка достойно ставит на место Наташиных родителей, рассказывая им совсем не те морализаторские речи, которые они надеялись услышать. Бабушка гораздо охотнее научит Наташу любви, терпению, силе характера, умению оставаться собой и Человеком – как бы ни ломала судьба. Вот он, истинный опыт поколений – не в сухих хрестоматийных нравоучениях, а в переживаниях души, в умении жить честно и достойно.

Вот это неунывающее, благородное, поистине аристократическое достоинство, не сломленное испытаниями, изумительно проносит через весь спектакль Людмила Скородед. Лариса Соколова особенно хороша в том, как уютным, снисходительным – с высоты мудрости своего поколения – тоном она возвращает в семью то, что позволяет дому называться родным.

Перечень сильных душевных сцен этим не ограничивается. И если бы я задалась целью перечислить их все, то мне пришлось бы пересказать подробно весь спектакль – настолько трепетным оказался результат содействия режиссера и труппы, несмотря на кажущуюся незатейливость сюжета.

Читайте также:

  

• А моруа муравьи краткое содержание

  

• Коврик для игровой зоны в школу

  

• Мюрай oh boy краткое содержание

  

• Свадьба краткое содержание куприн

  

• Коллективное письмо в защиту заведующего детским садом

Сто лет назад увидела свет книга «Былые чудаки в Орловской губернии». Автор, А.К. Юрасовский, собирал материалы, так сказать, по горячим следам: еще можно было найти если не живых свидетелей событий начала XIX столетия, то по крайней мере тех, кому рассказывали о них отцы-матери. Предлагаю вашему вниманию несколько отрывков из книги. Я всегда считала, что на поприще кутежей у нас особо отличалась гвардия. Но в провинции, где развлечений было на порядок меньше, чем в Санкт-Петербурге или Москве, гвардейцев, похоже, переплюнули.

«Появляясь в Орле они (офицеры) вносили большое оживление, устраивали пикники, балы и… самые циничные вечера, во время которых каждая взятая напрокат дама должна была явиться перед кутилами и проплясать патагонский танец, или пляску полупьяных одалисок.
Вечер заканчивался чудным ужином, во время которого милые создания кушали в натуральных костюмах и даже … без фиговых листиков.
Это называлось «не уезжая из Орла, быть в гостях у дикарей».

Афинские ночи продолжались обыкновенно до следующего дня, т.е. до той минуты, когда дальнейшее бодрствование становилось физически невозможным. Утром каждый спешил к себе домой…
Говорят, что однажды, около 1820 года, орловский губернатор Соковнин в сопровождении губернского предводителя дворянства А.Г.Теплова и полковника Псковского кирасирского полка М.П.Бахтина накрыли проказников на месте преступления, захватив всю честную компания во время одного из афинских вечеров, когда ужин… без листиков был в полном разгаре.
Захватили и… сделались после того самыми ревностными посетителями пикантных вечеров, поклонниками старины глубокой».

А вот какое объяснение этому явлению можно найти у Лотмана.

«Там, где повседневность была представлена муштрой и парадом, отдых, естественно, принимал формы кутежа или оргии. В этом смысле кутежи были вполне закономерны, составляя часть «нормального» поведения военной молодежи. Можно сказать, что для определенного возраста и в определенных пределах они являлись обязательной составной частью «хорошего» поведения офицера (разумеется, включая и количественные, и качественные различия не только в антитезе «гвардия — армия», но и по родам войск и даже полкам, создавая в их пределах некоторую обязательную традицию). Однако в начале XIX века на этом фоне начал выделяться некоторый особый тип разгульного поведения, который уже воспринимался не в качестве нормы армейского досуга, а как вариант вольномыслия.

Элемент вольности проявлялся здесь в своеобразном бытовом романтизме, заключавшемся в стремлении отменить всякие ограничения, в безудержности поступка. Типовая модель такого поведения строилась как победа над неким признанным корифеем данного типа разгула. Смысл поступка был в том, чтобы совершить неслыханное, превзойти того, кого еще никто не мог победить. Пушкин с большой точностью охарактеризовал этот тип поведения в монологе Сильвио («Выстрел»): «Я служил в * гусарском полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцева, воспетого Денисом Давыдовым».

Выражение «перепил» характеризует тот элемент соревнования и страсти первенствовать, который составлял отличительную черту модного в конце 1810-х годов «буйства», стоящего уже на грани «вольнодумства». Приведем характерный пример. В посвященной Михаилу Лунину литературе неизменно приводится эпизод, рассказанный Н. А. Белоголовым со слов И. Д. Якушкина: «Лунин был гвардейским офицером и стоял летом со своим полком около Петергофа; лето жаркое, и офицеры, и солдаты в свободное время с великим наслаждением освежались купанием в заливе; начальствующий генерал-немец неожиданно приказом запретил под строгим наказанием купаться впредь на том основании, что купанья эти происходят вблизи проезжей дороги и тем оскорбляют приличие; тогда Лунин, зная, когда генерал будет проезжать по дороге, за несколько минут перед этим залез в воду в полной форме, в кивере, мундире и ботфортах, так что генерал еще издали мог увидать странное зрелище барахтающегося в воде офицера, а когда поравнялся, Лунин быстро вскочил на ноги, тут же в воде вытянулся и почтительно отдал ему честь. Озадаченный генерал подозвал офицера к себе, узнал в нем Лунина, любимца великих князей и одного из блестящих гвардейцев, и с удивлением спросил: «Что вы это тут делаете?» — Купаюсь, — ответил Лунин, а чтобы не нарушить предписание вашего превосходительства, стараюсь делать это в самой приличной форме»

Н. А. Белоголовый совершенно справедливо истолковал это как проявление «необузданности… протестов». Однако смысл поступка Лунина остается не до конца ясным, пока мы его не сопоставим с другим свидетельством, не привлекшим внимания историков. В мемуарах зубовского карлика Ивана Якубовского содержится рассказ о побочном сыне Валериана Зубова, юнкере уланского гвардейского полка В. И. Корочарове: «Что с ним тут случилось! Они стояли в Стрельне, пошли несколько офицеров купаться, и он с ними, но великий князь Константин Павлович, их шеф, пошел гулять по взморью и пришел к ним, где они купались. Вот они испугались, бросились в воду из лодки, но Корочаров, один, вытянулся прямо, как мать родила, и закричал: «Здравия желаю, Ваше высочество!» С этих пор великий князь так его полюбил: «Храбрый будет офицер».

Впоследствии Корочаров в чине штаб-ротмистра, имея три креста, был смертельно ранен во время лихой атаки на польских уланов. Хронологически оба эпизода с купанием совпадают.

История восстанавливается, следовательно, в таком виде: юнкер из гвардейских уланов, не растерявшись, совершил лихой поступок, видимо вызвавший одновременно восхищение в гвардии и распоряжение, запрещающее купаться. Лунин, как «первый буян по армии», должен был превзойти поступок Корочарова (не последнюю роль, видимо, играло желание поддержать честь кавалергардов, «переплюнув» уланов). Ценность разгульного поступка состоит в том, чтобы перейти черту, которой еще никто не переходил. Л. Н. Толстой точно уловил именно эту сторону, описывая кутежи Пьера и Долохова.

Другим признаком перерождения предусмотренного разгула в оппозиционный явилось стремление видеть в нем не отдых, дополняющий службу, а ее антитезу. Мир разгула становился самостоятельной сферой, погружение в которую исключало службу. В этом смысле он начинал ассоциироваться, с одной стороны, с миром частной жизни, а с другой — с поэзией; и то и другое в XVIII веке завоевало место «антиподов» службы. Подобным буйством, уже выходящим за пределы «офицерского» поведения, было буйство знаменитого Федора Толстого-Американца. Оно также строилось по модели: «превзойти все до сих пор совершенное». Но Толстой-Американец разрушал не только нормы гвардейского поведения, но и все нормы в принципе. Этот безграничный аморализм, с одной стороны, придавал разврату Толстого романтически-титанический характер, что заставляло видеть в нем романтического героя, с другой — переходил границы всего, что могло быть официально допущено, и тем самым окрашивался в тона протеста. В поведении Толстого-Американца был не политический, а бытовой анархизм, но под пером П. Вяземского, например, он очень легко приобретал оппозиционную окраску:
Американец и цыган!
На свете нравственном загадка.
Которого, как лихорадка,
Мятежных склонностей дурман
Или страстей кипящих схватка
Всегда из края мечет в край,
Из рая в ад, из ада в рай!
Которого душа есть пламень,
А ум холодный эгоист!
Под бурей рока — твердый камень
В волненьи страсти — легкой лист!
Бытовое поведение Толстого-Американца являлось как бы реальным осуществлением идеалов поэзии Вяземского той поры. Характерно, что такой титанический разгул мог восприниматься как «поэзия жизни», а «беззаконная поэзия» — как «разгул в стихах». Продолжением этого явилось установление связи между разгулом, который прежде целиком относился к сфере чисто практического бытового поведения, и теоретико-идеологическими представлениями. Это повлекло, с одной стороны, превращение разгула, буйства в разновидность социально значимого поведения, а с другой — его ритуализацию, сближающую порой дружескую попойку с травестийной литургией или пародийным заседанием масонской ложи.

Культура начала XIX века оказывалась перед необходимостью выбора одной из двух концепций. Каждая из них при этом воспринималась в ту пору как связанная с определенными направлениями прогрессивной мысли. Традиция, идущая от философов XVIII столетия, исходила из того, что право на счастье заложено в природе человека, а общее благо всех подразумевает максимальное благо отдельной личности. С этих позиций человек, стремящийся к счастью, осуществлял предписания Природы и Морали. Всякий призыв к самоотречению от счастья воспринимался как учение, выгодное деспотизму. Напротив того, в этике гедонизма, свойственной материалистам XVIII века, одновременно видели и проявление свободолюбия. Страсть воспринималась как выражение порыва к вольности. Человек, полный страстей, жаждущий счастья, готовый к любви и радости, не может быть рабом.»

Афинские вечера (фильм)

Полезное